Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Вторая щель – второй цех огромного завода. Здесь казнятся льстецы. Рылом хрюкала толпа людей и там себя ладонями хлестала: – чтобы сделать форму для отливки по выплавляемым моделям, модель отливки облепляют с клеем опилками или бумагой, создавая вывернутую форму, в которой будет формироваться восковая отливка будущего изделия. Толпы влипших в кал зловонный – облепленные папье-маше модели, подсыхающие для следующего процесса. Зловоние издаёт клей, изготавливаемый на белковой животной основе – казеине или желатине. Кто имел дело с подобным клеем, хорошо представляет, о каком чудовищном зловонии идёт речь, с которым можно сравнить только зловоние свинарника. Когда черпают руками из лохани клей, раздаётся характерное хрюканье.

E mentre ch'io là giù con l'occhio cerco,
vidi un col capo sì di merda lordo,
che non parea s'era laico o cherco. [117]

Quei mi sgridò: «Perché se» tu sì gordo

di riguardar più me che li altri brutti?»
E io a lui: «Perché, se ben ricordo, [120]

già t'ho veduto coi capelli asciutti,

e se» Alessio Interminei da Lucca:
però t'adocchio più che li altri tutti». [123]

Ed elli allor, battendosi la zucca:

«Qua giù m'hanno sommerso le lusinghe
ond'io non ebbi mai la lingua stucca». [126]

Appresso ciò lo duca «Fa che pinghe»,

mi disse «il viso un poco più avante,
sì che la faccia ben con l'occhio attinghe [129]

di quella sozza e scapigliata fante

che là si graffia con l'unghie merdose,
e or s'accoscia e ora è in piedi stante. [132]

Taide è, la puttana che rispuose

al drudo suo quando disse «Ho io grazie
grandi apo te?» : «Anzi maravigliose!».
E quinci sien le nostre viste sazie». [136]

Там был один, так густо отягченный

Дермом, что вряд ли кто бы отгадал,
Мирянин это или постриженный. [117]

Он крикнул мне: «Ты что облюбовал

Меня из всех, кто вязнет в этой прели?»
И я в ответ: «Ведь я тебя встречал, [120]

И кудри у тебя тогда блестели;

Я и смотрю, что тут невдалеке
Погряз Алессио Интерминелли». [123]

И он, себя темяша по башке:

«Сюда попал я из-за льстивой речи,
Которую носил на языке». [126]

Потом мой вождь: «Нагни немного плечи, —

Промолвил мне, – и наклонись вперед,
И ты увидишь: тут вот, недалече [129]

Себя ногтями грязными скребет

Косматая и гнусная паскуда
И то присядет, то опять вскокнет. [132]

Фаида эта, жившая средь блуда,

Сказала как-то на вопрос дружка:
«Ты мной довольна?» – «Нет, ты просто чудо!»
Но мы наш взгляд насытили пока». [136]

Фаида – героиня комедии Теренция «Евнух», афинская гетера. Ухаживающий за нею хвастливый воин Фрасон шлет ей в дар через своего приживальщика Гнафона молодую рабыню и затем спрашивает его: – «Фаида очень благодарна мне?» Тот отвечает: – «Чудовищно!» («Евнух», III, 1).

Данте имеет в виду вовсе не героиню комедии Теренция. Он видит перед собой реальных, знакомых ему людей.

Отягчённые дерьмом – модели, облепленные с ног до головы папье-маше со зловонным клеем. И кудри у тебя тогда блестели – в то время был распространен обычай, носить смазанные маслом парики, блестящие на свету. Кто же эти знакомые Данте современники?