Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Quand'io m'ebbi dintorno alquanto visto,
volsimi a» piedi, e vidi due sì stretti,
che «l pel del capo avieno insieme misto. [42]

«Ditemi, voi che sì strignete i petti»,

diss'io, «chi siete?» E quei piegaro i colli;
e poi ch'ebber li visi a me eretti, [45]

li occhi lor, ch'eran pria pur dentro molli,

gocciar su per le labbra, e «l gelo strinse
le lagrime tra essi e riserrolli. [48]

Con legno legno spranga mai non cinse

forte così; ond'ei come due becchi
cozzaro insieme, tanta ira li vinse. [51]

E un ch'avea perduti ambo li orecchi

per la freddura, pur col viso in giùe,
disse: «Perché cotanto in noi ti specchi? [54]

Взглянув окрест, я вновь поник челом

И увидал двоих, так сжатых рядом,
Что волосы их сбились в цельный ком. [42]

«Вы, грудь о грудь окованные хладом, —

Сказал я, – кто вы?» Каждый шею взнес
И на меня оборотился взглядом. [45]

И их глаза, набухшие от слез,

Излились влагой, и она застыла,
И веки им обледенил мороз. [48]

Бревно с бревном скоба бы не скрепила

Столь прочно; и они, как два козла,
Боднулись лбами, – так их злость душила. [51]

И кто-то молвил, не подняв чела,

От холода безухий: «Что такое?
Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала? [54]

Поэт осматривается, чтобы узнать, кто его зовёт, и видит две души, которые душит злость, скованные во льду вместе так прочно, как два бревна, скреплённые скобами. Они поворачивают к нему взгляды, которые тут же покрываются ледяной коркой от мороза. Тут кто-то рядом, не поднимая головы, безухий от мороза, обращается к поэту с вопросом: – «Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?» Этим он даёт понять, что сам Данте такой же, как и они.

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка, – говорит, – кум милый мой!
Что это там за рожа?
Какие у неё ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
А ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть». —
«Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» —
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

И. А. Крылов (Зеркало и обезьяна)