Данте и философия

Философия представлена в «Пире» символом donna gentile – благородной дамы. Каким образом она вошла в жизнь Данте? Начало этой истории, по свидетельству самого Данте в «Пире», связано со смертью Беатриче и уверенностью поэта в ее небесном прославлении. К этому исходному пункту он непрестанно возвращается: «Appresso lo traspasamento di quella Beatrice beata…» (II, 2) – «С тех пор, как преставилась блаженная Беатриче…». Следовательно, чтобы связать «Пир» с «Новой жизнью», естественно будет предположить, что к моменту, когда начинается этот новый период его жизни, Данте уже пережил видение, коим в главе XLII заканчивается «Новая жизнь». Правда, некоторые считают очевидным, что заключительная часть этого сочинения, с главы XXIX и до конца, составляет цельный фрагмент, добавленный к остальному тексту. «Все это видят, – уверяют нас, – все знают, все признают»[147]. Поскольку я этого не вижу, не знаю и не признаю, я оказываюсь в затруднительном положении. Будучи не в силах ни уступить очевидности, которой я не замечаю, ни оспорить то, что является очевидным для всех остальных, просто скажу: добавлен конец «Новой жизни» к изначальному тексту или нет, он остается тем, что́ он есть, и говорит то, что́ говорит. Добавление не означает выдумку и еще меньше означает ложь, измышление или фальсификацию. Итак, Данте заявил в «Новой жизни», в какой бы период его жизни это ни произошло, что ему было видение относительно смерти Беатриче; что это видение пробудило в нем желание прославить ее так, как до тех пор не прославляли никого; но что ему потребовались несколько лет, чтобы осуществить этот замысел. С другой стороны, Данте говорит в «Пире» (II, 7), что благодаря благодатному откровению самой Беатриче знает о ее пребывании на небесах; что он, думая о небесах, словно возносился туда; что этот помысел своей сладостью пробуждал в нем желание умереть, чтобы присоединиться к Беатриче, но другая мысль, противореча первой, внушала ему любить другую даму, во взгляде которой ему было обещано спасение. Эту даму Данте чуть ниже называет по имени: мудростью философов. Будучи куртуазным поэтом, Данте персонифицирует ее в образе Дамы, donna gentile; но на сей раз речь действительно идет не более чем о поэтическом вымысле. Данте сам подтверждает это, намеренно повторяя, что она рождена его воображением: «E immaginava lei fatta come una donna gentile,è non la poteva immaginare in atto alcuno, se non misericordioso» [ «И я вообразил ее в облике благородной жены и не мог представить ее себе иначе, как милосердной»] (II, 12). Наконец, Данте заявляет, что мы уже встречали эту даму в «Новой жизни», где она предстала перед ним в том же облике и с тем же нравом: это та самая милосердная дама, которая чуть более года спустя после смерти Беатриче попыталась утешить его. Чтобы убедиться в том, что gentile donna, глядящая на поэта с таким сожалением – si pietosamente — в «Новой жизни», XXXV, была именно философией, достаточно обратиться к «Пиру», II, 2: «Итак, приступая, я говорю, что звезда Венера на своем круге, на котором она в разное время кажется то вечерней, то утренней, уже дважды успела обернуться с тех пор, как преставилась блаженная Беатриче, обитающая на небе с ангелами, а на земле с моей душой, когда перед очами моими предстала в сопровождении Амора и заняла некое место (prese luogo alcuno) в моих помыслах та благородная дама, о которой я упоминал в конце Новой жизни». В ту пору Данте соблазнило в ней именно утешение, которое она предлагала ему в его вдовстве. Эта новая любовь, добавляет Данте, не сразу укоренилась в нем: ей противоборствовала другая мысль, «которая в образе прославленной Беатриче еще удерживала за собой твердыню моих помыслов». Тем не менее, эта дама в конце концов увлекла его – во всяком случае, на время, пока видение, о котором повествует глава XXXIX «Новой жизни», не освободило поэта от этой любви, вернув его Беатриче.