Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Я надеюсь, по крайней мере, сохранить твой образ, потому что понимаю, что все достоинство и величие моего существования заключено в этом сгустке пламени, в моем сердце. Поэтому «в реальном и удушливом пространстве», в неблагополучной культурной среде, в эти печальные времена, когда «все нас замалчивает», я надеюсь, по крайней мере, сохранить желание. И тогда, хотя красота, которая могла бы принести блаженство, недостижима, мне будет достаточно желания к ней стремиться.

Последняя строфа — это настоящая молитва, воззвание, в котором поэт напрямую обращается к недостижимой любимой, говоря ей «ты»:

Коль вечная идея
Есть ты, но без телесной оболочки
(Ее счел недостойной Сам Творец),
Тебе иная доля
Средь тех, чей смертный предрешен конец.

Если ты — одна из вечных идей (обычно комментаторы понимают под этим платонические идеи, но можно сказать и о Божественной идее, об одном из проявлений Бога), которая, однако, «без телесной оболочки», потому что «Ее счел недостойной Сам Творец», счел недостойным, чтобы ты приобрела человеческий облик, доступный чувственному восприятию… Поразителен параллелизм и контраст с гимном Богоматери: «В тебе явилось наше естество / Столь благородным, что Его творящий / Не пренебрег твореньем стать Его», — говорит Данте. «Коль вечная идея / Есть ты, но без телесной оболочки / (Ее счел недостойной Сам Творец)», — отвечает Леопарди и продолжает:

И, вознесясь над нашим жалким миром,
В небесных сферах ты не знаешь боле
Ни горя, ни забот, живя близ Солнца,
И дышишь среди звезд иным эфиром.

Наверное, ты существуешь в другом, таинственном мире, «в небесных сферах», за пределами Вселенной, в платоновской гиперурании, тебя освещает другая звезда, еще более великая, чем Солнце[289], и поэтому ты «дышишь <…> иным эфиром», находишься в более прекрасном мире, в месте, подобном раю.

Прими с Земли любовное посланье
Безвестного певца в знак обожанья!

С Земли, из этого мира, где жизнь коротка и несчастна, где существуют боль и смерть, прими это «любовное посланье», этот гимн, эту хвалебную песнь, этот знак обожания и преклонения. Потому что я создан для тебя, и ты должна была быть создана для меня. И поэтому я, веря и надеясь, что где-то ты существуешь, посылаю тебе этот хвалебный гимн.

Я обратился к этому стихотворению, потому что мне кажется, что прочтение песни тридцать третьей и осознание того, что вопль Леопарди получает отклик в христианстве, потрясает до глубины души. С одной стороны, душа наша переполняется благодарностью, потому что мы находим ответ на этот вопль, мы получили возможность ответить на этот крик. С другой — он разрывает нам сердце, потому что мы задаемся вопросом: как же Леопарди с его умом, проницательностью, глубиной мог не найти этого ответа?

Отец Луиджи Джуссани много лет назад завершил одну встречу, как раз в Реканати[290], словами: «В жизни Леопарди не произошло дружеской встречи, которая бы облегчила ему это открытие»[291]. Быть может, в его жизни не состоялась «дружеская встреча», которая подарила бы ему возможность увидеть воплощенную красоту. В этих словах заложена мысль о том, дружба какого свойства и какой высоты может нас объединять, какой дружбы мы вправе требовать друг от друга — дружбы, которая позволит ощутить близость Бога, не прочувствованную Леопарди именно потому, что в его жизни не было «дружеской встречи», истинной дружбы.

А теперь перейдем к песни тридцать третьей (стихи 39–145), к созерцанию Бога, то есть к созерцанию Истины, правды жизни, увиденной человеком, приблизившимся к Богу материально, со своей историей, со своими чувствами, со всей силой своего разума и поэтому с желанием понять.

С этого Данте начал первую песнь, этим же он заканчивает в последней: как мы увидим в конце, он хочет понять, узнать и поэтому полюбить. Он изучает саму природу Бога, то есть природу бытия, природу человека и материального мира. Устами Беатриче и святого Бернарда он попросил о позволении это сделать, и ему была ниспослана такая благодать.

Возлюбленный и чтимый Богом взор
Нам показал, к молящему склоненный,
Что милостивым будет приговор.