Данте. Преступление света

— Вы что, ревнуете ко мне свою маленькую шлюху?! Да никуда она от вас не денется! — ухмыльнулся мужчина, стараясь держаться на почтительном расстоянии от поэта. — Ищите ее в публичном доме, где я ее и нашел!

Сжав кулаки, Данте повернулся в сторону своей кельи:

— Послушайте, Лаппо! Мы по чистой случайности оказались сейчас в одной должности. Я стараюсь оправдать оказанную мне честь, призвав на подмогу весь мой ум и все мои добродетели, а вы — ведете себя как купающаяся в пороках посредственность. Впрочем, чего еще от вас ожидать!

Данте произнес эту краткую речь ледяным тоном и довольно громко. Остальные приоры так и не высунулись из своих келий, но поэт надеялся на то, что они уже проснулись и слышали его слова.

Распахнув дверь к себе в келью, Данте оглядел ее нехитрую обстановку. Кажется, все на месте!

Поэт просмотрел свои бумаги, сложенные на письменном столе перед маленьким окошком, и погладил рукой бесценный экземпляр «Энеиды», уже порядком растрепанный от непрерывного чтения. Все действительно было на месте, но бумаги лежали не в том порядке, в каком их оставил Данте. В его отсутствие кто-то явно в них копался, вынюхивая секреты, которые можно было бы потом использовать против него.

При мысли об этом поэт насмешливо усмехнулся. Жалкие невежды! Все его тайны начертаны в книге его памяти, куда не проникнуть никому!..

Даже загадочное послание, спрятанное между страницами шестой песни «Энеиды», было на месте…

Тем временем самочувствие поэта ухудшилось. Силы стали покидать его. Рухнув на постель, Данте погрузился в долгожданный сон.

ГЛАВА II

7 АВГУСТА. ОКОЛО ПОЛУДНЯ

азбудил Данте упавший ему на лицо яркий солнечный луч. Солнце было уже высоко в небе, но смертельно уставшего Данте не поднял даже утренний колокольный звон. Весь предыдущий день его мучила лихорадка, перемежаемая странными снами. Вот и сейчас, когда поэт приподнялся на постели, келья начала качаться вокруг него, как корабль, навязчиво преследовавший его в сновидениях, — черная галера с безобразными мертвецами на борту, являвшаяся Данте, лишь только поэт погружался в беспокойный сон.

Зажмурившись, Данте ждал, пока пройдет головокружение. Потом он, шатаясь, добрался до шкафчика и извлек из него список «Энеиды». Между его страницами лежал лист бумаги.

Этот лист нашли стражники в неизвестно кому принадлежавшем тюке шелка. Данте в сотый раз перечел написанное на листе.

«Доверьтесь нам, о приверженцы любви, и примите с распростертыми объятиями того, кто придет исполнить замысел, с какой бы стороны света он ни явился. Сначала будет построен новый Храм. Потом — его великолепные врата. Последним прибудет корабль и привезет чудесное мерило, в котором — ключ к сокровищам Фридриха, открывающим двери Царства Света».

Лист пергамента был скреплен сургучной печатью. На нем не значился получатель, который наверняка заранее знал о прибытии послания на склад и обязательно забрал бы этот пергамент, не найди его случайно стража.

Подняв с сундука сумку, Данте извлек из нее тетрадь, найденную на борту галеры, и начал осторожно листать пропитанные морской влагой страницы. Судя по огромному количеству однообразных навигационных записей, в руках у поэта был судовой журнал. В некоторых местах чернила расплылись, и написанное было не прочитать. Данте разобрал несколько названий средиземноморских портов и списки кое-каких товаров. На одной из последних страниц значились чьи-то имена. Скорее всего, это были члены экипажа. Кроме этого, последние страницы содержали краткое описание ремонта галеры на Мальте.

Речь шла о христианском судне, но с очень странным экипажем на борту. Судя по именам, многие члены экипажа были французами из Лангедока[7]. Кроме того, на галере были пассажиры, значившиеся как «заморские гости».

Почему же на христианском корабле некоторые неверные были не прикованы к веслам, а отдыхали, как почетные гости, в капитанской каюте? А что это за зловещий флаг, под которым плавала эта галера?! Неужели таким людям доверили хранить легендарные сокровища императора Фридриха?! А что это еще за «Царство Света»?!

Впрочем, хотя бы некоторые слова на пергаменте были понятны Данте. Приверженцами любви называли членов тайного общества, созданного для борьбы с деспотизмом римского папы, в которое в молодости входил сам поэт и его товарищи…

Отдалившись от них ради участия в политической борьбе в родном городе, поэт больше ничего о них не слышал. И вот они напомнили ему о себе этим пергаментом и… кораблем с командой мертвецов!

Смерть! Данте уже давно шел с ней рука об руку. Он слышал ее тихие шаги на залитых солнцем улицах Флоренции, ощущал ее дыхание в те моменты, когда у него на голове — как на загривке ощетинившейся собаки — внезапно сами по себе начинали шевелиться волосы…

Смертью дышала каждая строка будущего произведения Данте — огромной поэмы о небесах и о земле — диалога странника с душами величайших из древних мудрецов, повествующего обо всех тайнах потустороннего мира.