Дантист живет этажом выше

У большого зеркала в деревянной раме, отделанной резными цветочками, Дантист освежил лицо одеколоном из пульверизатора, вытер губы платком. Потом он вышел из номера, запер за собой дверь. И пошел по коридору к лестничной площадке. Ни в коридоре, ни на лестнице ему никто не встретился.

Вестибюль гостиницы был пуст. Дежурный администратор — невзрачная маленькая женщина наливала в кружку кипяток из закопченного чайника с помятым боком. Из середины вестибюля дверь под лестницу была не видна. Дантист решил задать какой-нибудь вопрос дежурной. Тогда, уходя из конторки, он мог бы невзначай повернуть голову и увидеть, по-прежнему ли опломбирована дверь или нет. Однако внимание его привлекло большое объявление на стене, которого вчера еще не было. Он смело пересек холл, впрочем не посмев скосить глаза направо.

Объявление извещало:

«КНИЖНЫЙ И ПИСЧЕБУМАЖНЫЙ МАГАЗИН

Северокавказского о-ва «Долой неграмотность»

Книжный отдел снабжен учебниками и учебной литературой. Своевременно получаются все новинки по беллетристике и политике. Школам и учреждениям скидка и долгосрочный кредит.

Канцелярский отдел.

Цены вне конкуренции.

Чернила, ручки, пеналы, циркули, счеты, перочинные ножи и т. д. получаются непосредственно от лучшего производителя-кустаря.

Большой выбор заграничных канцелярских товаров: клетчатка, калька, рулетки, перья, карандаши, готовальни, ленты для пишущих машинок, копировальная бумага, кнопки и т. д.

п о  с а м ы м  д е ш е в ы м  ц е н а м».

Дантист достал авторучку, блокнот. Сделал какую-то запись. Потом вернулся. И вот тогда взглянул за конторку, под лестницу. Пломбы на двери больше не было. Дверь стояла даже немного приоткрытой...

Он вышел из гостиницы. Кругом растекалась необычная, почти недневная тишина. Мелодично журчала река. Розовые пятна, как листья, плыли по ее стальной воде. Высокие облака отражались в воде. Толстоватые чинары держали над собой роскошные кроны блестящих листьев — темно-зеленых, лиловых, золотых. Тополя, наоборот, были стройны, глядели в густеющее небо, где парила какая-то черная птица, возможно даже орел.

Было свежо, словно осенью. Во дворе напротив, что уползал в гору фруктовым садом, дымила глиняная печь. Возле печи был навес из ржавого железа, видимо защищающий от дождя. Смуглая женщина подкладывала в огонь рубленые ветки. Маленький мальчик держал на руках кошку. Женщина что-то сказала. Мальчик выпустил кошку и побежал в дом...

Дантист пересек город пешком до самого вокзала. На вокзале он взял из камеры хранения чемодан. Потом позвонил по автомату.

— Викторию Германовну можно? — спросил он в трубку.

2

Сода в стакане поднялась, когда Салтыков начал мешать ложкой.

— Извините, — сказал он Шелепневой. — Вы присаживайтесь.

Шелепнева осторожно, будто в потемках, села на стул, не сводя красивых испуганных глаз с начальника уголовного розыска.

Салтыков выпил воду. Сморщился. Поставил стакан на тумбочку. Вынул из ящика стола чистый лист бумаги. Положил перед собой.

— Шелепнева Татьяна Павловна.

— Да.

— Год рождения?

— 1904-й.

— Место рождения...

— Город Батайск.

— Семейное положение?

Шелепнева потускнела глазами. С напускной кокетливостью передернула плечиками:

— Не расписаны мы...

— Кто это «мы»? — спросил Салтыков, пододвигая к себе чернильницу.

— Ну... Федор и я.

Салтыков теперь изучающе смотрел на Шелепневу. Нет, ее нельзя было отнести к числу женщин, наделенных яркой красотой. Однако она была милая, с хитроватыми черными глазами, с хорошей фигурой. Само собой разумеется, ее могли любить мужчины. И ревновать тоже. В этом сомнений у Салтыкова не было.

— Место работы и должность.

— Гостиница «Эльбрус», горничная.

— А этот ваш... муж Федор... Пожалуйста, отчество, фамилия. Чем он занимается?

— Федор Максимович Глотов... Работает инспектором в Компоме.

— Где? — не понял Салтыков.

— В Комитете по оказанию помощи демобилизованным инвалидам и их семьям.

— Так... Хорошо, — записал Салтыков. Потом спросил: — Вы знали Попова Вадима Зотиковича?

— Знала, — тихо ответила Шелепнева. — Он работал у нас завхозом.

— Какие были у вас отношения?

— Мы дружили. Конечно, до моего замужества, — поспешно пояснила Шелепнева.

— А ваши письма к нему? Трудно поверить, что, живя в одном городе, вы переписывались.