Дантист живет этажом выше

Дождя не было. Слышался цокот лошадиных копыт о каменку, реже — шуршание автомобильных шин. Где-то в темноте, на Дону, басовито гудел пассажирский пароход.

Боровицкий прошел к столу, отодвинул настольную лампу, сделанную в форме пузатого ангелочка, устремившего взор в голубой, как ясное небо, абажур.

На письменном столе лежало стекло, а под ним — различные бумажки, в том числе календарь и один любопытный документ.

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Северо-Кавказского Краевого отдела труда

22 января 1927 г.

№ 2

гор. Ростов н/Д.

1. На основании ст. III Кодекса Законов о труде, производство работ в 1927 г. воспрещается в следующие праздничные дни:

1 января — Новый год.

22 января — День 9 января 1905 г. и День памяти В. И. Ленина.

12 марта — День низвержения самодержавия.

18 марта — День Парижской коммуны.

1 мая — День Интернационала.

7 ноября — День пролетарской революции.

Примечание. День принятия Конституции Союза ССР празднуется в первое воскресенье июля месяца, то есть в 1927 г. — 3 июля.

2. Помимо указанных выше праздничных дней на основании ст. 112 Кодекса Законов о труде на 1927 календарный год устанавливается по краю 8 следующих дополнительных дней отпуска:

23 апреля — страстная суббота.

25 апреля — 2-й день пасхи.

2 июня — вознесение.

13 июня — духов день.

6 августа — преображение.

15 августа — успение.

25 — 26 декабря — рождество...»

— Так, — сказал Боровицкий. — Сегодня суббота, одиннадцатое июня. Мирзо Иванович, поедешь завтра... В Северокавказске будешь тринадцатого. В духов день. Может, это и лучше, что он нерабочий. Улицы окажутся людные. Потребляемость вина увеличится.

— Это хорошо, — сказал Каиров.

— Я тоже так думаю, — согласился Боровицкий. — Значит, в Северокавказске ты ни разу не был. Что о нем тебе сказать? Город красивый, сам увидишь. Населения шестьдесят тысяч. Минеральные источники. Поэтому людей там сейчас, конечно, больше, чем числится официально. Город многонациональный. Пятьдесят восемь процентов русских, тринадцать процентов осетин, одиннадцать процентов армян. Живут там грузины, персы, греки, евреи, поляки, украинцы, татары, немцы, ингуши... Вот так... Что еще? Коммунальные предприятия: кирпично-черепичный завод, водопровод, механические мастерские, электростанция, которая работает из рук вон плохо, спирто-водочный завод Госспирта. Работает отменно. Ремонтные мастерские Северо-Кавказской железной дороги. Типография. В аренде у частных лиц: гильзовая фабрика, консервный завод, пивоваренный завод и одна мельница. Скучно?

— Нет. Почему же? — спокойно ответил Каиров.

— Действительно, почему же? — Боровицкий сел за стол. Кивнул в сторону кресла: — Садись, Мирзо... Говори. Я — весь внимание.

Кресло стояло между окнами, пухлое в подлокотниках, в спинке, однако само сиденье было дряблое и обвислое, как старый проколотый мяч.

— План мой прост, — сказал Каиров уже из кресла. — Но прежде я выскажу сопутствующие соображения...

На этом месте его прервал телефонный звонок. Боровицкий снял трубку. Крикнул:

— Да! — и сразу обрадовался: — Где взяли? На Сенном базаре? Да... Без шума? Молодцы! Хвалю! Приступайте к допросу, через полчаса подойду. — Боровицкий положил трубку. Сказал Каирову: — Сову взяли. Он и пушку вынуть не успел.

Каиров не имел понятия, кто такой Сова. Потому промолчал. Боровицкий понял иначе: дескать, обиделся. Сказал:

— Извини, что прервал тебя. Выкладывай сопутствующие соображения...

Все-таки Боровицкий выглядел молодо. Едва тянул на тридцать. Но Каиров-то знал, что они ровесники.