Дантон

Но Дантон помнит свое былое влияние и свой прошлогодний «сентябрь». Апатия его покидает. Он смело бросается в битву. Ибо, помимо всего прочего, он ясно чувствует: кто на этот раз потерпит поражение, тот рискует не только своим престижем, но и чем-то неизмеримо большим…

Прежде всего он должен заняться самозащитой. Ему необходимо оправдать и у якобинцев и в Конвенте свое поражение 10 июля. Жорж защищается с энергией; от защиты он незаметно переходит к нападению. Он громит изменников-генералов и неприсяжных священников. Он вновь обращается к массам.

– Кто выносит на плечах всенародное бедствие? Кто проливает свою кровь в защиту свободы? Кто борется с финансовой аристократией? Это те, у кого нет королевской ассигнации в сто ливров. Действуйте беспощадно, какое вам дело до ропота богачей?.. Что гибельно для них, может быть только выгодно народу…

Дантон против каких-либо уступок врагам революции. При разговоре с изменниками железо должно прийти на помощь разуму.

Он порицает даже министра внутренних дел, своего приятеля Гара, за нерешительность. Он требует создания новой революционной армии в триста тысяч человек для борьбы с мятежниками и спекулянтами.

И, наконец, главное: вопрос о революционном правительстве. Кому же возбудить и поддержать этот вопрос, как не Жоржу Дантону?

Первого августа его голос в Конвенте звучит с такой же силой, что и одиннадцать месяцев назад.

– Великолепно! Станем грозными, будем драться как львы! Почему бы нам не создать временное правительство, которое усилит национальную энергию сопротивления?..

Оратор видит это правительство: им должен стать Комитет общественного спасения, Комитет, который оказал Франции столь неоценимые услуги. Разумеется, этот орган следует наделить самыми широкими полномочиями и обеспечить денежными средствами. Комитет должен заручиться доверием всех добрых граждан. Цель его деятельности – привести республику к внутренним и внешним победам…

Пока Дантон говорит, Робеспьер нервно ерзает на своем месте.

– Это ловушка! – шепчет Сен-Жюст. Друзья Робеспьера догадываются, что, делая ставку на Комитет, демагог надеется его снова возглавить.

Жорж, со своей стороны, понимает, о чем могут думать робеспьеристы. Он стремится предупредить их вывод.

– Я объявляю, – грохочет он, – что сам я не стану выполнять никаких функций в Комитете. Я клянусь в этом свободой моей родины!..

Такая клятва не может не произвести впечатления. Во всяком случае, несколько дней спустя Робеспьер защищает Дантона в Якобинском клубе. Если Неподкупный и не верит своему сопернику, то полностью порывать с ним все еще не считает нужным.

Воодушевленный трибун продолжает развивать свою мысль. 12 августа он обрушивается на «подозрительных» и требует, чтобы «дали исход народной мести»; четырнадцатого – предлагает реквизировать излишки у богачей, семнадцатого – советует учесть хлебные запасы, 3 сентября – ратует за установление твердых цен на хлеб. Все эти выступления как нельзя лучше отвечали запросам дня. Их своевременность доказали события 4 – 5 сентября.

Казалось, Париж снова переживает дни 31 мая – 2 июня. Все улицы пестрят народом. Из Сент-Антуанского предместья движение перебрасывается в секции рабочих кварталов. Строители, каменщики, слесари и плотники идут нога в ногу в одних рядах. Над колоннами плакаты:

«Война тиранам!», «Война аристократам!», «Война скупщикам!»

Санкюлоты громко выражают свои гнев и горечь. Они ниспровергли монархию, они сокрушили жирондистов и добились установления демократического правительства. Так почему же новые власти не разрешают наболевших проблем? Почему не рубят голов скупщикам и спекулянтам? Почему не дают народу хлеба, не увеличивают нищенскую заработную плату рабочих?..

Одна из секций потребовала, чтобы в Ратушу были посланы окружные комиссары с неограниченными полномочиями – как в ночь на 10 августа. Другая – объявила себя восставшей против богачей.

Вечером 4 сентября народ занял Ратушу, где было организовано новое повстанческое бюро.

До восстания, правда, дело все же не дошло. Руководители Коммуны во главе с Шометом сумели овладеть движением. Шомет разъяснил демонстрантам, что сражаться не с кем: ведь правительство народное и призвано защищать интересы народа. Надо только подтолкнуть депутатов Конвента, открыть им глаза, показать магистральное направление революции…

Пятого сентября на заседание Конвента явились представители всех 48 секций столицы, а также депутация от Коммуны во главе с Шометом.

Шомет прочитал адрес, составленный накануне.

Единственные виновники переживаемого голода, утверждал адрес, – это богачи и скупщики. Единственный способ борьбы с ними – это беспощадная расправа.

Шомет сурово осуждал правительство за нерешительность и слабость.

– Настал день суда и гнева! – заявил он. – Пусть сформируется революционная армия, пусть она ходит дозором по департаментам… Пусть за этой армией следует неподкупный и непоколебимый трибунал – орудие, одним ударом пресекающее заговоры…