Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 2

Сейчас и здесь вы слушаете меня, примерно три тысячи саньясинов. Каждый из вас воспринимает мои слова согласно его собственной обусловленности, согласно его собственному состоянию ума, согласно собственным предубеждениям, теориям, идеологиям, философиям, согласно собственному прошлому. Если за вами нет никакого прошлого, если вы превзошли все теории, идеологии, философии и религии, если вы больше не в уме, тогда вы сможете услышать в точности то, что я говорю. Но тогда уже нет необходимости слушать это, тогда вы сами уже будете это знать. Ко Суан не стал бы говорить «Высокочтимый мастер сказал», он просто перешел бы к сутре. Тогда это был бы его собственный опыт. Он чрезвычайно близок к вершине. В конце концов, он достиг вершины, однако эти записи были сделаны еще до того, как он сам стал просветленным мастером. Это записи ученика, и об этом нужно помнить.

Каждый раз, когда будете ссылаться на меня, не забывайте, что вы это всего лишь слышали. Вы не можете быть уверены, было это сказано именно так, как вы слышали, или нет.

В Италии в автобусах на кабине водителя написано: «Не разговаривайте с водителем».

В Германии: «Разговаривать с водителем запрещено».

В Англии: «Разговаривать с водителем невежливо».

В Шотландии: «Что вам даст разговор с водителем?»

В тот момент, когда мастер что-то говорит, его слова исходят из самой его сокровенной сути. Когда вы слышите это, вы слышите, находясь на периферии. К тому времени, когда его слова достигают вашего сокровенного центра (если им посчастливилось проникнуть в глубину вашего существа), значение не останется прежним. Оно не может остаться прежним, это не в природе вещей. Оно уже изменилось: возможно, где-то исказилось; возможно, что-то утратило; возможно, добавил что-то ваш ум.

Совсем недавно ученые пришли к выводу... До сих пор думали, что ум и чувства существуют только для того, чтобы связывать нас с окружающей действительностью. Но последние исследования показали, что чувства и ум выполняют две функции. Первая так и есть — связь с миром, но гораздо более важной является вторая функция — не пропустить то, что может нас потревожить. Они выступают в роли защитных фильтров нашего ума, наших установок, нашего образа жизни, нашей обусловленности. Только двум процентам реальности позволено попадать внутрь, остальные девяносто восемь задерживаются снаружи, у ворот, потому что если мы впустим в себя все, что доступно, то впадем в неистовство, мы не сможем с этим справиться.

Только в абсолютной медитативности человек способен тотально расслабиться и впустить в себя реальность, быть безусловно восприимчивым, доступным существованию без привязанностей.

Я бы хотел изменить это утверждение, я бы хотел, чтобы оно начиналось именно так, как начинаются буддийские сутры. Они написаны ближайшим учеником Будды Анандой. Он прожил с Буддой сорок два года, он не покидал Будду ни на мгновение. День за днем, год за годом он следовал за Буддой словно тень. Даже тень иногда уходит от вас, но он не оставлял Будду ни на мгновение. Он слышал все, что говорил Будда, но, когда его просили рассказывать об этом уже после смерти Будды, он начинал так: «Я слышал, Будда сказал...» Каждая сутра начинается с этих слов: «Я слышал...» В этом заложен великий смысл.

Ко Суан не мог этого сделать, он не мог сказать: «Высокочтимый мастер сказал». Он мог лишь сказать: «Я слышал...» Переводчик, должно быть, изменил текст, чтобы слова звучали более уверенно, более категорично, более выразительно, более рельефно, более логично. Но просветленные мастера — мистики, их слова таинственны, а не логичны. Они могут иметь множество значений, и каждый слышит их в соответствии со своими возможностями.

Эгоист услышит те же слова, но не уловит то же значение. Человек, у которого нет эго, услышит те же слова, но у него они приобретут тотально иное значение, они отзовутся в нем тотально иной мелодией. Когда идет дождь, он идет в горах, он идет в долине, он идет везде. Но горы остаются сухими, они и так уже полны. А когда дождь идет в долине, она превращается в озеро. Долины пусты, они могут вбирать в себя, они могут удерживать. Долины обладают женским началом; горы слишком мужественны. Горы слишком эгоистичны; долины скромны.

Когда мастер говорит, его слушают совершенно разные категории людей. Первая категория — любопытные. Они приехали сюда из любопытства. Они услышат лишь нечто совершенно обычное, нечто абсолютно несущественное, нечто бессмысленное, и это станет для них самым важным. Мотив, приведший их сюда, неправильный. Они соберут множество самых разных фактов, но все они будут исключительно поверхностны.