Дар

– В тебя что? – совсем растерялся начальник. Эти неожиданно всплывающие подробности сбивали его с толку. Что вообще произошло на самом деле? Что от него скрывают? И, главное, почему? Похоже ему никогда не узнать всей правды, особенно, когда ее скрывают приближенные к верхушке люди. – Так понимаю, что ранения ты афишировать не собираешься.

– Нет и прошу вас тоже об этом не распространяться.

– Так значит Анна Кевилл… Она не собирается подавать иск на похитителей?

– Нет…

– А они живы?

– Я не могу ответить вам на этот вопрос, – майор замер, потирая свой чисто выбритый подбородок. Да уж, ну и кашу они заварили. Как ему быть? Если попрет против Кевиллов, то не выйдет победителем, а напротив потеряет все, что имеет и даже больше. Так зачем тогда наживать себе врагов и неприятности, если можно схлопотать повышение не напрягаясь, лишь намекнув, что все улажено?

– Можешь идти, – задумчиво произнес. – Месяца хватит?

– Да.

– Дела сдашь мне на стол и проваливай.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Филипп. Ему действительно было не хорошо, раны хоть и затянулись, но болезненно давали о себе знать. Он, конечно, мог продолжать дальше работать, но Анна… Надо время, чтоб вернуть нимфу к жизни и желательно к совместной. С этой мыслью Филипп вышел и направился к себе в кабинет, чтоб собрать и передать все не закрытые дела. Он был очень благодарен Константину за звонок, не ожидал, что тот так поступит.

***

Анна проспала до глубокой ночи. Возможно бы и дальше не просыпалась, но физиологические потребности дали о себе знать. Выйдя из уборной, решила, что надо бы принять душ и все-таки осмотреть ногу. Раздевшись в ванной, поймала свое отражение в зеркале и слегка ужаснулась увиденному. Лицо сильно осунулось, темные круги под глазами, желтеющие синяки и заживающие разбитые губы. Взгляд скользнул дальше. Лиловый с чернеющей сердцевиной живот с ребрами (Майя заверила, что ребра целы), а нет ли внутренних разрывов? Возможно нет, иначе ей было бы совсем плохо. На плече черная полоса от знакомства с одним из убийц сестры Алекса. Вид плачевный. Радует лишь только то, что это временно – все заживет. Раньше заживало… Анна тяжело вздохнула, прогоняя наворачивающиеся слезы жалости в свой адрес и осмотрела поврежденную ногу. Ничего критичного: воспаления нет, значит все хорошо.

Приняв душ, направилась на кухню и остановилась в центре, вспоминая как Филипп ласкал ее здесь на столе, почти ощутила его руки на своем теле. Филипп… Девушка закрыла глаза и сжала виски руками, отгоняя все мысли о нем. Нет больше Их. Есть только она и он. Так тяжело, что аж дышать невозможно, как будто вырвали кусок из нее. Анна обессиленно упала на колени и застыла, не проронив ни слезинки. Какой в них смысл? Какой вообще смысл в ее никчемной жизни? Взгляд поймал подставку с кухонными ножами. А может? Она встала и протянула руку к самому большому из них и замерла, касаясь кончиками пальцев холодного металла. Обхватила всей ладонью массивную ручку и вытянула вверх, разглядывая как он маняще мерцает своей холодной поверхностью. Представила, как садится и проводит им по запястьям, выпуская горячую кровь. Как тело становится ватным и непослушным, как мир медленно растворятся и в глазах чернеет…

– Нет… – сорвался шелест с губ. – Я не могу… не так… – нож выпал из ослабевших пальцев и с глухим звоном приземлился возле босых ног. Не для того давала ей жизнь мать, чтоб она так плачевно ее оборвала. Да и что будет делать Константин? Мучится, что не предотвратил ее глупость? Это же глупость! Она со столькими трудностями справилась! И выйдя из жуткого кошмара почти победительницей, так поступить?

– Слабачка! – бессильно произнесла девушка. – Дура!

Резко развернулась и пошла в комнату. Опять завернулась в одеяло и заставила себя заснуть, чтоб дурные мысли ее больше не посещали.

Утро началось с разрезавшего тишину звука дверного звонка. Анна высунула нос из-под одеяла, не открывая глаз. Тишина. Показалось? Нет. Опять! Кого принесло?

– Меня нет, – прошептала и накрыла голову подушкой. Опять звонок. – Отстаньте! Не открою, кто бы там ни был! – перевернулась на другой бок, но сон уже бежал. Теперь девушка лежала и прислушивалась. Вновь звонок и легкий стук. Это явно не Константин, у него есть ключи. Тогда кто? Филипп? Резко села. Звонок. Встала и пошатываясь спустилась с кровати на пол, медленно-медленно на цыпочках подошла ко входной двери и замерла прислушиваясь. Звонок. От неожиданности подскочила и вновь замерла, касаясь пальчиками теплой поверхности двери.

– Малыш, открой пожалуйста, я знаю, что ты там, – такой знакомый и нежный голос. Анна зажала двумя руками рот, чтоб не издать ни звука и замотала головой. Звонок.

– Нет, – прошептала, давясь слезами и обессиленно сползая по двери на пол. – Уходи! – громко и твердо, чтоб он не догадался, как ей хочется открыть дверь.

***

– Уходи! – услышал Филипп твердый голос Анны и замер с занесенной к верху рукой. Весь мир рухнул. Почему? За что? Ей же, он уверен, тоже плохо одной, как и ему. Тогда почему не пускает?