Дар

Оказавшись дома, я первые два дня не мог придумать, как спросить у отца о той записи в альбоме. Отец совсем ушел в себя и почти не разговаривал, что еще больше осложняло дело. Тогда я решил найти этот альбом. Я перерыл всю библиотеку, что вызвало много вопросов у мамы, но так ничего и не нашел. Уже даже начал думать, что, возможно, мне показалось и я просто додумал все сам. Однако визит к учителю истории не давал мне поверить в свою ошибку. На следующее утро я заглянул к отцу в кабинет. В это время он помогал Георгу в саду. Я оглядел кабинет, но альбома не увидел, тогда решил посмотреть в ящиках стола. Возможно, это было некрасиво, но от этого зависит твоя жизнь, поэтому я забыл о правилах приличиях. Я осторожно перебрал все бумаги в столе, но и там не оказалось альбома. Расстроенный, я сел в кресло отца и еще раз оглядел всю комнату. Так ничего не обнаружив, я уже собирался уходить, как вдруг моя рука случайно дотронулась до небольшого ящика, который находился под крышкой стола. Я опустился на колени и потянул ящик на себя. Небольшая черная коробка из дерева легко съехала по специальным рельсам мне в руки. Осторожно открыв ее, я вытащил оттуда альбом, который так долго искал, пожелтевшие исписанные листы бумаги и небольшую книгу в кожаном переплете. Я решил, что заберу все это с собой, по крайней мере на какое-то время. Вернув теперь уже пустой ящик на прежнее место, я вышел из кабинета и отправился на прогулку, чтобы спокойно изучить найденное. Я пошел к реке. Не дойдя до нее, присел на камень и вытащил из-за пазухи альбом. Пролистав его, я нашел ту картинку, о которой рассказывал тебе. Правда, сейчас мне она показалась куда более зловещей, чем в детстве. Всадник напоминал какое-то существо, державшее в когтистых лапах меч. Под рисунком действительно оставили надпись широким красивым почерком: «Э. Робиньяр». Я пролистал альбом еще несколько раз в поисках каких-либо записей, сделанных этим же почерком, но так ничего и не нашел. Тогда я достал листы бумаги и узнал почерк отца, но я не сумел разобрать, что на них написано. Записи он сделал на немецком языке, а ты ведь знаешь, что этот язык я так и не освоил. Я понимал отдельные слова, но сложить все в единое целое никак не мог. Отложив листы, я достал книгу в кожаном переплете. Она казалась довольной старой, и я сперва решил, что, возможно, книга досталась отцу от нашего деда, но, раскрыв ее, понял, что это далеко не так. Это был настоящий гримуар на староанглийском языке, которому, судя по всему, около двухсот лет. Несмотря на это, книга имела вполне приличный вид, и я сумел прочитать несколько страниц. Не стану рассказывать тебе все мерзости, о которых я там вычитал. Помимо различных молитв и заклинаний дьяволу, там описывались и ритуалы, исполнение которых требовало жертвоприношений и человеческой крови. Захлопнув книгу, я решил, что в этот же вечер поговорю с отцом, чего бы мне это ни стоило.

Сделать это оказалось не так уж и сложно. Вечером этого же дня, после ужина, к которому я едва прикоснулся, отец ушел к себе в кабинет. Мать сказала, что у нее болит голова, и вскоре поднялась к себе. Воспользовавшись удобным моментом, я пошел к отцу. В дверь кабинета я стучал несколько раз, но, так и не услышав ответа, решил зайти. Отец сидел в ресле, развернувшись спиной к двери, и смотрел в окно.

– Можно с тобой поговорить? – спросил я.

Отец ничего не сказал. Тогда я подошел ближе и повторил свой вопрос.

– Ты не видишь, что я занят? – услышал я голос отца, так и не соизволившего повернуться ко мне.

– Я думаю, ты не настолько занят, чтобы не поговорить со мной об Энтони Робиньяре, – сказал я.

Услышав это имя, отец медленно повернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Я все знаю, – сказал я и положил на стол альбом, гримуар и его записи.

– Как ты посмел взять их? – закричал отец.

– Послушай, мне сейчас не до криков. От того, что ты сейчас мне скажешь, возможно, зависит жизнь всех нас. Ты должен мне рассказать все, что знаешь об этом человеке.

– Прошлое должно остаться прошлым, – сказал отец и замолчал.

– В таком случае мне придется самому искать Робиньяра и расспросить его о тебе, – сказал я.

– Не делай этого ни в коем случае, – тут же ответил отец, – этот человек опасен и может натворить много зла.

– Тогда расскажи мне про него сам.

– Я не понимаю, зачем тебе это знать?

– Пока я не могу тебе этого сказать, но обещаю, что объясню все, как только овладею достаточной информацией.

Отец долго не решался начать свой рассказ и всячески пытался выяснить, где я услышал про Энтони и почему хочу знать о нем больше, однако, я так ничего и не сказал. Поняв, что расспрашивать меня бесполезно, отец, наконец-таки, согласился поделиться со мной тем, что знал.

– Я предполагал, что рано или поздно кто-то из семьи узнает обо всем, и даже рад, что это ты, Марк. Прежде, чем я поведаю тебе что-либо, пообещай мне, что не расскажешь это матери и брату. Я не могу просить, чтобы ты понял или простил меня, но прошу не судить. За свои грехи я плачу сполна, – начал свой рассказ отец.