Дар языков

Ира довольно быстро съехала из этой страшной для нее квартиры, поспособствовала опять же мать Рыжего, нашла подходящую квартиру на обмен. Даже вещи собрала-упаковала, частично. А до переезда Ира жила у Лизы, но это было недолго. Ира плохо помнит те месяцы, много времени занимала преддипломная подготовка (и это – счастье!), а еще какие-то заполошные походы с Лизой по ночным клубам, провалы в сон с вечера до вечера плюс Рыжий и прогулки с ним почему-то в Коломне по каналам, рекам и бесчисленным мостам. И не в последнюю очередь группа спелеологов, куда Рыжий затащил ее прямо из Коломны, с очередного моста с фонариками, украшенными чугунными морскими коньками. Коньки стремились в никуда… И еще плюс обустройство в новой, пустой от воспоминаний и потому просторной квартире, хотя Лиза настойчиво предлагала пожить у нее. Лиза в то время снималась в реалити-шоу «Двери настежь», не жила дома: шоу предполагало круглосуточную съемку, и участников расселяли в домиках, специально построенных для передачи на специально отведенной территории недалеко от Москвы. С камерами в каждом углу, с большим штатом операторов.

Ирина очнулась к реальности не так давно, за несколько месяцев до экспедиции. Очнулась и «попала в непонятное». Что делать после защиты диплома? Если выходить замуж за Рыжего или просто жить с ним, съезжаться – все ясно, просто, лучезарно. Небольшая проблема: Рыжий не предлагает. Скорее всего, он любит Лильку. А Лилька умерла. Как Ирина мама.

Но сейчас! Что делать сейчас в пустой палатке? Что сделал бы Рыжий на ее месте – привычно справилась с главным ориентиром Ирина. Экспедиция не вернулась с горы. Уже поздно. Вот-вот окончательно стемнеет. Что сделал бы Рыжий? Что он делает в эту минуту? Он разочаруется, если она растеряется и не найдет выхода. Ругать не станет, но так и будет считать ее недоростком, маленькой девочкой. Безусловно, с Рыжим все в порядке, с ним не может случиться беды, беда – это не о Рыжем! Но подвести, не оправдать ожидания – нельзя, надо действовать! Надо идти куда-то, пусть это игра, это же не как с мамой? Для начала – в милицию-полицию. Или к егерям? Ирина решительно полезла в мужскую четырехместную палатку, чтобы забрать паспорта друзей, в полиции без паспортов никак. И у егерей – еще неизвестно, где их искать, егерей-то – тоже, поди, документы потребуются. Или наоборот? С документами хуже, если платили неофициально?

Как раз когда она копошилась и рыскала по чужим рюкзакам, они вернулись.

Уставшие, пропахшие потом, исцарапанные более обычного, а Лиза со сгоревшим лицом и в лихорадке. Да все они были в лихорадке. И предельно счастливые. Нет, запредельно счастливые.

– Женщина, праздничный ужин, живо! – громко и властно скомандовал Рыжий и пояснил, смягчая приказ: – Мы нашли ее, нашу пещеру!

Они не пошли в ближайшее кафе на набережную и даже не устроились на берегу слушать пенные волны и мелкий лепет песка, остерегаясь случайных взглядов посторонних, пока те брели мимо, мимо. Забились в мужскую палатку, отгородившись ее мягкими тряпочными стенами, отправили Ирину за вином на «правильную точку» и за парадной закуской – не экономь, женщина, пить будем, гулять будем! Сами же растянулись поверх спальников, будто смертельно устали, обещая дождаться ее возвращения, ничего не решая. И ничего не разглядывая.

Ирина не спросила, что им потребовалось решить и что хотелось разглядеть. Не уточнила, что такое «парадная закуска». Она подхватилась и безропотно побежала в частный магазин, рынок к этому времени уже отгомонил. В корзину летели сулугуни и бастурма, душистые пучки пряных трав и запеченные мидии. Стремительность выбора и смуглая красота Ирины произвели впечатление на тучного хозяина лавочки:

– Дочка, у тебя дома праздник? Нежданный? Ой, забыла взять лаваш, бесплатно дарю!

Хозяин хотел продолжить, но Ирина уже летела, не чувствуя тяжести набитых снедью пакетов. Бутыли с вином торжественно постукивали в такт бега.

За двадцать минут ее отсутствия экспедиция успела задремать, а легкий шторм на море – усилиться.

Они разводили красное вино водой, как древние греки, обжившие этот берег давным-давно, пили, пили и не могли напиться, хотя обильная влага выступала у них на висках, а после вина с водой, но прежде чем поглотить ужин, показали Ирине свои находки.

Плитку величиной с раскрытую книгу, стандартного формата: сто сорок на двести десять. Миллиметров, разумеется. Плитка была в два пальца толщиной, плотная, но сравнительно легкая, из черного отливающего шелком неведомого материала, похожего на обсидиан – вулканическое стекло, однако значительно легче и теплая даже на взгляд. Плитку густо – не оставляя свободного пространства на полях – покрывали знаки. Торцы тоже оказались испещрены черточками, кружочками, дугами и крестиками. Иные знаки на плитке напоминали буквы греческого алфавита, другие – клинопись, встречались элементы арабской вязи, латиницы и даже привычная кириллица, а в целом это не походило ни на что, виденное прежде, но выглядело и воспринималось как единое гармоничное письмо.