Дар кариатид

Девочка оторвала глаза на плиты. Вопросительно, чуть наклонив голову на бок, на неё смотрела полячка.

— Это дранцы, — ответила Нина на взгляд женщины и показала рукой на самодельную терку.

— Дранцы? — медленно переспросила Маришю.

Нина оторвала Маришю кусочек подгорелого картофельного блина.

Полячка осторожно протянула руку с длинными изящными пальцами к угощению, так же аккуратно отправила его в рот.

— Smaczne, — снисходительно улыбнулась женщина одними губами. В глазах красавицы по-прежнему стыла усталость.

* * *

Вечера становились все темнее и прохладнее. В терпком осеннем воздухе разливался сладкий и резковатый запах, как аромат дешевых духов. У дверей соседнего барака поляки варили на зиму патоку.

На улице стало неуютно, и воскресные вечера узники коротали на кухне. Теперь и Маришю с Яноком выходили на общую территорию не только для того, чтобы приготовить еду.

Янок по-прежнему был неразговорчив, хотя и перебрасывался иногда парой слов с Иваном и его старшим сыном. Маришю же оказалась словоохотливой, но с Марией, которая была ей ближе всех по возрасту, держалась насторожено, но все так же была не прочь поболтать с Ильюшкой, подолгу теперь разговаривала и с Ниной.

— Маришю, а у тебя муж есть? — спросила как-то Нина.

Красавица нахмурилась и надолго замолчала.

— Нет. Но до войны у меня был богатый жених, — не спеша, с едва заметной ироничной улыбкой начала Маришю свой рассказ.

Брат и сестра жили в большом старинном замке.

Все девушки вокруг заглядывались на Янока, а к самой Маришю незадолго до войны посватался богатый князь.

В ту беззаботную пору она носила восхитительные платья до пола с глубоким декольте, подчеркивающим ее полную грудь. Невеста была уже не юна, но мужчины по-прежнему восхищались ее красотой, не слишком при этом рассчитывая на взаимность. Величавая неприступность, сквозившая в каждом жесте Маришю, усиливалась её осознанием собственной привлекательности, а ещё больше уверенности прибавляло унаследованное родителей богатство.

Янок втайне опасался, как бы какой-нибудь шляхтич-прощелыга не разбил сердце его сестре и не прибрал к рукам часть их наследства.

Каждого, кто появлялся на горизонте, угрожая вторгнуться в веселое одиночество красавицы, подозрительный брат встречал с неизменным презрением, отпуская как бы невзначай ехидные шуточки в адрес незадачливых ухажеров.

Женихи долго не задерживались в холодном, роскошном и неприступном замке.

Каждый раз Маришю грустила по снова пролетевшей мимо такой возможной любви, но жизнь светской львицы не давала ей долго скучать, подкидывала то премьеру в театре, то новое изумительное (под глаза) платье и, наконец, новое общение любви.

Янок и сам не спешил с женитьбой, подозревая в каждой своей новой избраннице корыстные намерения.

Казалось, веселая свадьба никогда не нарушит величественного спокойствия замка. Но накануне войны над его тишиной нависла угроза. Нежданно-негаданно под окнами замка остановилась карета с двумя красавцами-жеребцами — вороным и белым. В гости пожаловал князь Феликс Дамасский.

Имение Дамасских находилось по соседству.

Несколько лет он жил в Варшаве, затем в Париже и, наконец, возвратился в родовое гнездо.

Феликсу только-только исполнилось сорок — тот возраст, когда все чаще оглядываешься назад.

Позади осталось много счастливых мгновений: веселые, разгульные пирушки с друзьями, мечты, мечты, часы, незаметно пролетавшие в библиотеках над толстыми научными трудами и часы, пролетавшие еще более незаметно в будуарах тоненьких парижанок с модными чёлочками, глазами ланей и восхитительными точеными ножками. Ах, эти ножки!.. И снова мечты, мечты…

Много в прошлой жизни было ярких моментов, озаренных то фейерверками над Сеной, то крупными звездами в небе над Старой Варшавой. Но чего-то недоставало в этой веселой, интересной и насыщенной жизни. И, поразмыслив, Феликс пришел к очевидному и в то же время неожиданному для себя выводу: ему надо жениться. Также неожиданно мысли о домашнем очаге и детях наполнили жизнь Феликса новым смыслом.

У него должен быть, у него будет наследник, который воплотит все то, что не успел сделать отец. Возможно, сын (а первым непременно родится сын) станет великим ученым или, на худой конец, писателем. А дочки (путь будут потом и дочери), конечно же, вырастут прелестными и изящными паннами.

Вот только беда: ни одна из знакомых девушек не подходила под представления Феликса об идеальной невесте.

А требований к своей будущей супруги у Феликса было не так уж мало.

Своей невестой он, потомственный князь, мог бы назвать только девушку знатную, привлекательную, умную, хозяйственную, непременно полячку. И, наконец, у нее должны быть красивые ноги.

Как истинный поляк, Феликс любил стройные бедра, округлые игры и тонкую изящную щиколотку. И чтобы сзади шов на чулке был точно посередине.

С такими мыслями Феликс Дамасский возвращался в отчий дом.