Дар королеве

Глядя на однообразные деревья, герцогиня поймала себя на мысли, что уже заскучала по дому. В голову закрались хорошие воспоминания, которые отогрели и помогли набраться сил. Она вспоминала пикники, которые устраивал отец. Последние пять дней дома подарили настоящую семью, но пришло время прощаться и это отяготило все мысли. Алекса вспомнила Костина, которому пообещала встретиться, но не смогла это сделать, потому что захотела провести остаток дней с семьей. Их дружба, наверное, закончилась после такой выходки. Сердце сжалось от боли расставания. Алекса хотела остаться, поиграть с маленьким братиком и сестренкой, но жизнь распорядилась иначе. Вот уже шестнадцать дней ей приходилось ехать в обществе человека, который был к ней безразличен. Чтобы отплатить ему той же монетой, графиня просто перестала на него смотреть.

Если хотелось поесть, она просила солдат. Если нужно было выйти в туалет, она обращалась к кучеру. Очень быстро герцог перестал для неё существовать. Он сидел напротив, но исчез из мыслей, растворился в тумане и больше не интересовал. Эта свадьба навязана королевой, поэтому не стоит даже говорить о любви. Герцог не любил и не питал никаких чувств. Ему было все равно. Возможно, Роксана Остин предложила ему деньги или землю, на что и клюнул богатый мужчина. А свадьба стала приятным дополнением ко всему богатству, коим он обладает.

Три дня пришлось ехать без остановки. Бескрайний лес уже надоел. Алекса больше не могла ни есть, ни пить. Она просто лежала все время и молчала. Иногда закрывала глаза, вспоминая родной дом, но потом опять появлялся лес, и становилось только хуже.

— Может быть, вы меня просто убьете? — спросила она одним теплым вечером.

Герцог поднял глаза, отложил бумаги и весьма отвратительно зарычал.

Алекса посмотрела на него со всем безразличием, которое накопило за двадцать дней дороги, и так же просто отвела взгляд, потому что герцог исчез из её мыслей.

— Я убивал за своего короля, — неожиданно сказал он, прерывая долгое молчание.

Алекса удивилась признанию, но больше поразило то, что он сам заговорил с ней. Виду она не подала и спросила с таким же безразличием.

— Много убили?

— Десять, сто, может быть, тысячу. Не считал.

— Значит, вы убийца?

— Да и мне нравится убивать.

Алекса вскинула брови.

— Не следует о таком говорить своей невесте, — сказала она.

— Почему? Я не люблю говорить, потому что за меня всегда говорит моя шпага. Когда ты на волосок от смерти, решается твоя жизнь, слова уходят на другой план. Остается только твой враг и цель его убить.

— Я тоже ваш враг, герцог?

— Возможно, но вас я убивать не стану.

— Чем же я отличаюсь от остальных?

— Нечем особо, просто не хочу и все. Если королева прикажет, я, разумеется, вас убью…

— Вы всегда слушаете тех, кто отдает вам приказы?

— Я поклялся служить…

— … и убивать. Не слишком ли однообразная жизнь? Мне кажется, всю вашу жизнь можно сравнить с этими деревьями. Они стояли за окном всем своим бесконечным однообразием и нечего не меняется. Там дерево, тут дерево…

— Там убил, тут убил. В ваших словах есть истина, но к чему вы клоните?

— Не знаю, мне всего двенадцать лет. Что девочка в таком возрасте может иметь в виду? Я ваша пленница и возможно, однажды, стану еще одним деревом.

— А вы этого хотите?

— Нет, но я ведь больше не принадлежу себе. Кому какое дело до моей судьбы? Вас будет заботить моя смерть, если я не смогу родить королеве наследника? Не думаю, что вас вообще что-то может волновать.

— Вы правы, — согласился он, промолчав. — Ваша жизнь для меня нечего не стоит, но не потому, что я хочу вашей смерти, а из-за того, что вы сами не хотите больше жить. Таких слабых людей я призираю всем сердцем.

— Мне говорили, у вас нет сердца. Как же вы можете меня призирать?

— Я же могу вас полюбить, тогда почему не могу призирать?

— Любовь… — улыбнулась Алекса. — Я даже не знаю, что это такое. Все только и говорят о любви, но мне она не знакома.

— В свои двенадцать лет вы рассуждаете лучше многих людей. Но любовь вам не знакома, потому что вы еще никого не полюбили.

— Посмотрим…. Мне все равно от вас не сбежать.

— Я говорил не о себе.

— А о ком?

— Это имеет значение? Вы можете влюбиться в кого захотите.

— И вы с этим смиритесь?

— Нет, я убью того, кого вы полюбите. Но зато вы испытаете это чувство.

— Хорошее у вас представление о любви, герцог. Непонятно только, как вы ухитряетесь даже сюда приплести убийства и смерть.

— Ваш муж живет только так. Хотите освежиться?

Алекса поднялась и села ровно.

— Не хочу, меня уже тошнит от питья, — ответила она.

— Я говорил не о питье. Тут есть река, в которой можно поплавать.

— Нет! — Алекса бросила резким отказом.

— Почему?

— Напоминаю, герцог, мы еще не узаконили наш брак.

— Думаете, мне помешает это взять вас? Мы едем восемнадцать дней. И как вы заметили, вокруг только деревья. Нас охраняют солдаты, но если я им прикажу, они нас оставят. Задайте себе этот вопрос, герцогиня.

— Я воздержусь от купания в реке, но скажу вам спасибо за то, что вы не воспользовались положением.