Дар лесной отшельницы, 2009

Сандра замолчала. Ее лицо исказилось при воспоминании об ужасной сцене. Она крепко стиснула руки и содрогнулась. Анна молча смотрела на нее, ожидая окончания рассказа.

– Когда мы распахнули двери, то увидели Александра, ничком лежащего на полу, рядом с правой рукой валялся его личный пистолет. Он был мертв. И тут раздался грохот. Все подпрыгнули, как будто произошел взрыв, и обернулись. На пороге стоял бледный Фрэнк. У его ног лежала груда осколков. Он привез-таки этот проклятый сервиз и, увидев труп мужа, тут же разбил его. – Сандра нервно хихикнула и судорожно вздохнула. – Вот, собственно, и все, – закончила она. – Милиция уже уехала. Версия самоубийства не вызвала у них сомнения. Множество свидетелей видели, как Барсков сам зашел в кабинет, заперся на ключ. Проверили все окна – они также были заперты изнутри. – Сандра развела руками. – Как видишь, это самое настоящее самоубийство.

– Но почему он вдруг решился на это? Да еще при гостях, в свой день рождения? – недоуменно воскликнула Аня.

– Ты не знала Барскова. Он обожал театральные эффекты. Если бы он решился на что-то подобное, то сделал бы только так и не иначе. Знаешь, теперь, когда он умер, мне почему-то стало ужасно жаль его, – немного растерянно проговорила Сандра, словно не ожидала от себя таких чувств.

– Мне тоже. Но что толку сейчас говорить о жалости? Нужно узнать, кто виновен в его смерти. Даже если он сам спустил курок, виноват тот, кто довел его до этого шага.

– Позднее я кое-что покажу тебе, – помолчав, сказала Сандра. – А сейчас ты, наверное, захочешь посмотреть на место, где он… где это случилось?

– Да.

Они спустились на первый этаж. Ни в холле, ни в гостиной не было ни души. Милиция не слишком долго задержалась на месте происшествия. Остальные также поспешили убраться подальше из дома, где случилась трагедия. Анну неприятно поразило то, что никому из гостей, которые при жизни Барскова готовы были лизать ему пятки, не пришло в голову остаться, чтобы поддержать вдову или хотя бы просто выразить ей соболезнования. Разбежались, как крысы.

Дверь в кабинет не была опечатана, что яснее слов говорило о том, что у милиции не возникло и тени сомнения в том, что Барсков покончил с собой. Женщины вошли. У Анны слегка закружилась голова, когда она увидела толстую меловую черту на полу, обозначающую контуры тела самоубийцы. Она невольно отвела глаза и вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом… Барскова.

Глаза смотрели на нее строго, с некоторой неприязнью, как будто Барсков был недоволен тем, что Анна явилась сюда. Чтобы прогнать наваждение, она зажмурилась, потом снова открыла глаза и еще раз взглянула в глаза изображенного на холсте человека. Теперь, когда первый шок прошел, портрет, стоящий на полу и прислоненный к стене, выглядел обычно, хотя достоверность изображения по-прежнему была невероятной.

– Это тот портрет, что ты заказала через Глеба? – спросила Анна, удивляясь, что ее голос звучит относительно спокойно.

– Да. Правда, ужасно? На портрете Александр как живой. А на самом деле его больше нет…

Анна кивнула, соглашаясь, подошла к меловому силуэту и присела на корточки, внимательно вглядываясь в темные пятна на полу, в том месте, где была очерчена голова Барскова.

– Что ты там разглядываешь? – окликнула ее Сандра, заглядывая через плечо.

– Слишком мало крови, – как бы про себя сказала Аня.

– Ты совсем спятила! – возмутилась Сандра. – Крови ей мало! Это тебе не кино, там нальют целое озеро и не поморщатся, а здесь настоящий, живой человек застрелился.

– Заткнись, а? – прервала Анна поток громких воплей. – Я как раз сомневаюсь, что живой человек застрелился именно здесь. Хотя все факты говорят именно об этом.

Сандра примолкла. Глянув на Аню исподлобья, она сказала недовольным тоном:

– Я начинаю сомневаться, что правильно поступила, наняв тебя. У тебя слишком буйная фантазия. Ладно, пойдем отсюда. Я обещала тебе кое-что показать. Теперь самое время.

Они расположились в гостиной. Сандра позвонила и велела вошедшей женщине принести кофе. Когда они снова остались одни, Сандра запустила пальцы в вырез своего вечернего платья и извлекла оттуда смятый листок бумаги.

– Вот, полюбуйся, – сказала она, протягивая бумажку Ане. – Надеюсь, это развеет все твои сомнения.

Анна не стала задавать лишних вопросов, она просто взяла листок, развернула его и принялась медленно читать, с трудом разбирая малопонятный, какой-то корявый почерк. По мере того, как до нее доходил смысл прочитанного, ее брови ползли вверх, на лице появилось выражение полного недоумения.

«Александр Федорович, – прочла она, – вы отказались говорить со мной, и я решила сообщить вам о своем решении в письме. Я не виню вас за то, что вы воспользовались моей неопытностью и в результате я оказалась на сносях. Но вы заставили меня сделать аборт, и врач сказала, что у меня теперь никогда не будет детей. Я собираюсь рассказать Сандре о том, как вы поступили со мной. Уверена, когда она узнает всю правду, вы потеряете ее навсегда, так же как я навсегда потеряла возможность стать матерью».

Подписи не было.