Дар миротворца

– Храм Ведающих! – воскликнул Тибиус. – Это те фанатики, которые в своё время поддержали Третьего миротворца и всячески призывали народ вливаться в его ряды… За что и были впоследствии изгнаны из Южного Королевства.

– И поселились в Нерее. Они-то и заверили Филона и его людей в том, что в войске Сильвиры поднялся мятеж. И во главе мятежа встал ни кто иной, как ты, архистратег Тибиус.

– К-какая неслыханная дерзость…

– Мол, ты сумел перетянуть на свою сторону половину когорт и захватил в плен Сильвиру. Храмовники заверили «орлов», что добрые нерейцы согласились им помочь разбить, прошу прощения, «коварного Тибиуса» и освободить королеву Сильвиру.

– Святые Небеса, какая нелепость! И Филон в это поверил?!

– Служители Храма Ведающих раздали всей его когорте новые шлемы – в виде змеиной головы. Прочные, надёжные, красивые. Филон и его люди были в восторге. Они шагали, не чувствуя усталости и не снимали шлемы даже на ночлеге… Секуторы наши уже заявили, что от этих шлемов так и веет магией морока.

– Никакая магия не может заставить пять сотен воинов-аделиан шагать рядом с даймонами Хадамарта, принимая их за добрых союзников-нерейцев!

– Может. Если глаза этих воинов-аделиан застилает собственная предубеждённость. Вспомни, кто такой Филон и кто такие воины Когорты Смелых. После Амархтонской битвы принц Этеокл и князь Адельган настаивали, чтобы именно Филон был назначен архистратегом королевского войска. Но Сильвира выбрала тебя. Филон и его люди были возмущены. И всё это время кто-то настойчиво их убеждал, что Сильвира жестоко ошиблась с выбором и новый архистратег неизбежно её предаст. Даже слух о некоем пророчестве ходил… Так что, не столь уж удивительно заблуждение Филона и его Когорты Смелых.

Ошеломлённый архистратег только покачал головой:

– Значит, так. Пленных нерейцев перевязать, накормить и с первыми лучами солнца отпустить восвояси. Пусть разнесут своим, что никакие мы не изверги. А что касается «орлов»… что ж, пусть идут с нами. Им ведь теперь можно доверять, не так ли?

– И куда мы направимся?

– Не знаю. Сильвира должна решить.

Странным был этот бой. Архистратег, привыкший просчитывать тактику на несколько ходов вперёд, всегда руководствующийся исключительно разумом, сам чувствовал, хоть и скрывал это чувство, что что-то было неправильным в этой битве. Хадамарт бесспорно проиграл, но в воздухе не чувствуется его ярость поражения, его испепеляющая злоба, что так явственно ощущалась после Амархтонской битвы. Падший Владыка проиграл бой, но не войну. У него несомненно есть тайный замысел, тонко сплетённая паутина, которую невозможно распутать простому смертному. И поражение у Драконовых скал не стало для него неожиданностью. Он будто твёрдо уверен, что второй его удар, скрытый и точный, Сильвира не выдержит.

Но всё это были доводы не разума, а интуиции А ей строгий разум Тибиуса не доверял, ибо кто может похвалиться, что знает где заканчивается интуиции и начинается обманчивое самовнушение? А потому он твёрдо решил не делиться своими предчувствиями ни с королевой, ни с кем-либо другим.

***

Погребальные костры пылали под утёсами Драконовых скал до глубокой ночи. Ветер дул с моря, поднимая дым и гарь ввысь, окутывая острые скалистые гребни. Дров хватило на всех. В ход пошли не только обломки кольев и копий, а и разбитые повозки, разломанные чудищами баллисты и горючие смеси, так и не понадобившиеся в бою. Те из воинов, чьи воззрения не позволяли им сжигать тела побратимов, погребали их в расщелинах, плотно забрасывая камнями. Никаких надписей, никаких надгробий. Архистратег Тибиус запретил оставлять какие-либо намогильные знаки, чтобы не давать повода нерейцам осквернять могилы, когда армия покинет это место. Да и не время обременять себя заботой о мёртвых – станом ползли слухи, что с первыми лучами солнца Сильвира поведёт войско вдогонку разгромленным легионам Хадамарта.

Королева стояла перед четырьмя погребальными кострами, глядя на возносящийся дым. Телохранители стояли в двадцати шагах за её спиной, не позволяя подойти никому. Момент прощания с близкими – священный, и нечего беспокоить владычицу.

Однако черноволосую Мойрану они пропустили. Зрящая плавно прошла между рослыми фигурами в доспехах, и тень её одежд затрепетала в свете огня, играя рядом с тенью от плаща королевы. На правую руку Мойраны был наложен лубок, тело покрыто множеством синяков, царапин и ссадин, все говорили, что она выжила только чудом. Драконья лапа прошла мимо, столкнув Зрящую с валуна, на котором та стояла, что и спасло ей жизнь.

– Как Сиринга? – прозвучал голос Сильвиры.

– Лекарь говорит, что будет лучше, если она умрёт к утру. Целых костей почти нет. Если выживет, то останется прикованной к постели до конца своих дней.

– Глупцы эти лекари, – ответила королева.