Дар Орла

Я сказал ей, что знаю, в каком смысле мы не являемся цельными, но я не могу перевести это свое знание в слова.

— Есть множество вещей, известных нам, — сказала она. — И все же мы не можем заставить их работать на себя, потому что не имеем представления, как их вытащить из себя на поверхность. Ты только начал ощущать это давление. Я ощущаю его уже несколько лет. Я знаю, и в то же время — не знаю. Чаще всего я сбиваюсь, и, когда пытаюсь высказать то, что знаю, это звучит по-идиотски.

Я понял, что она имеет в виду. Понял на физическом уровне. Я знал что-то, чрезвычайно практичное и самоочевидное о воле и о том, что Ла Горда называла другим «я», и в то же время я не мог произнести ни одного слова о том, что я знал, и не потому, что был скрытным или смущенным, а просто потому, что не знал, с чего начать или как организовать свое знание.

— Воля является настолько полным контролем второго внимания, что это называется другим «я», — сказала Ла Горда после длинной паузы. — Несмотря на все, что мы сделали, мы знаем лишь ничтожную частичку нашего другого «я». Нагуаль предоставил нам самим завершить наше знание. В этом и состоит наша задача воспоминаний.

Она хлопнула себя по лбу ладонью, как если бы ее внезапно осенило.

— Господи! Мы же вспоминаем другое «я», — воскликнула она почти на грани истерики. Затем она успокоилась и продолжала говорить приглушенным голосом. — Очевидно, мы уже были там, и единственный способ вспомнить — тот, которым мы пользуемся, когда выстреливаем наши тела сновидения во время совместного сновидения.

— Что ты имеешь в виду под «выстреливанием» наших тел сновидения? — спросил я.

— Ты сам был свидетелем того, как Хенаро выстреливал свое тело сновидения, — сказала она. — Оно выскакивает, как медленная пуля. Оно фактически приклеивается и отклеивается от физического тела с громким треском. Нагуаль говорил мне, что у Хенаро тело сновидения могло делать большинство вещей, которые мы обычно можем делать. Он обычно приходил к тебе в таком виде, чтобы встряхнуть тебя. Я знаю теперь, чего добивались Нагуаль и Хенаро. Они хотели, чтобы ты вспомнил, и с этой целью Хенаро совершал невероятные действия перед самыми твоими глазами, выстреливая свое тело сновидения. Однако все было напрасно.

— Но я совсем не знал, что он был в своем теле сновидения, — сказал я.

— Ты не знал, потому что не следил, — сказала она. — Хенаро пытался дать тебе знать, делая попытки выполнять то, чего тело сновидения выполнить не может. Например, есть, пить и т. д. Нагуаль рассказывал мне, что Хенаро обычно подшучивал над тобой, говоря, что он пойдет срать и заставит горы трястись.

— Почему тело сновидения не может делать этих вещей? — спросил я.

— Потому что оно не может управлять намерением еды и питья, — ответила она.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Великим достижением Хенаро было то, что в своем сновидении он обучился намерению тела, — объяснила она. — Он закончил то, что ты только начал делать. Он мог сновидеть все свое тело настолько идеально, насколько это вообще возможно. Но у тела сновидения и у тела физическогонамерения различны. Например, тело сновидения может проходить сквозь стены, потому что оно знает намерение растворяться в воздухе. Физическое тело знает намерение еды и питья, но не исчезновения. Для физического тела Хенаро пройти сквозь стену было столь же невозможно, как для его тела сновидения поесть.

Ла Горда немного помолчала, как бы оценивая то, что она только что сама сказала. Я хотел немного подумать, прежде чем задавать ей вопросы.

— Хенаро довел до мастерства только намерение своего тела сновидения, — сказала она. — Сильвио Мануэль, с другой стороны, был абсолютным хозяином намерения. Теперь я знаю, что причина, по которой мы не можем вспомнить его лицо, состоит в том, что он не был таким, как все остальные.

— Что тебя заставляет так говорить, Ла Горда?

Она начала было пояснять, что имела в виду, но оказалась не в состоянии вразумительно выразить свои мысли. Внезапно она улыбнулась. Глаза ее засветились.

— Поймала, — сказала она. — Нагуаль говорил мне, что Сильвио Мануэль был мастером намерения, поэтому он постоянно находился в своем другом «я». Он был настоящим руководителем. Он стоял позади всего, что делал Нагуаль. Фактически благодаря ему, Нагуаль стал заботиться о тебе.

Я испытывал большое физическое неудобство, слушая, как Ла Горда мне это говорит. У меня даже чуть не расстроился живот, и я предпринимал отчаянные усилия, чтобы Ла Горда этого не заметила.