Читаем Дар слов мне был обещан от природы полностью

Под крышкой металлического гробаПроклятая навеки опочила,Та, чья когда-то глупость или злобаНас разлучила.Смотрел я, как ее заколотили,Как тесный гроб был обручами схвачен,Как, в склеп поставив, камнем привалили.Навеки, значит.А ты склонилась в траурной вуали,В прощании участвуя слезами,Но чувства в глубине твоей молчалиО той, что в яме.Хоть было жарко, я стоял холодный,Так близко от тебя в немом волненьи.Бил, словно вихрь, в мое воображеньеРассказ народный.«Тот, кто убил и не набрался силыСмертельную принять за грех свой муку,По смерти из разверзшейся могилыПротянет руку».По бледности твоей, слезинкам редким,Твоим глазам, что в грусть замкнулись оба,Хотел понять я: может быть, простерласьРука из гроба?..

<1891>

XVIIНикогда тебя не клял я,Хоть тоска была сверх сил.И насмешки, и обидыМолча я переносил.За тебя боюсь я, зная,Что любовь — недобрый бог.Коль один его унизит,То к обоим он жесток.И, когда любви несмелойТы казнила чистоту,Разве знала, что казнишь тыЖизнь мою, мою мечту?Знала ль ты, что разрушаешьСчастья собственного храм —То, чего судьба так малоУделять привыкла нам?Разве знала ты, что вскоре —Только взмах один пером —Ты не раз заплачешь горькоНад растоптанным добром?

<1898>

XVIIIТы плачешь. Частые слезинкиПо твоему лицу стекаютИ чуть заметные морщинкиНа нежной коже оставляют.Ты плачешь. Ты, что оттолкнулаМою любовь, разрушив счастье,Теперь напрасно молишь, ловишьХотя бы капельку участья.Напрасно за собою манишьВсех несравненной красотою.Холодный труп любви убитойЛежит меж ними и тобою.Уходят дни, ты вянешь горько,Тебе уже не быть любимой,Ты только памятник надгробныйНадежды, промелькнувшей мимо.

<1893>

XIXНа тебя я не в обиде, доля,Ты, ведя меня, была мне другом.Чтоб колосьями шумело поле,Все цветы срезают острым плугом.Долго плуг скрипит по чернозему,И цветы разбросанные вянут,А душа, окутана в истому,Погружается в немые раны.Ты идешь за плугом и бросаешьВ черные царапины и раныСемена надежды и вдыхаешьОбновленной жизни дух румяный.

<1891>

XX. ПРИЗРАК
Перейти на страницу:

Все книги серии Неизвестный XX век

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука