Дар слов мне был обещан от природы

Ночь холодна. За непроглядной далью
Снег падает на город без конца.
Здесь встретишься с могильною печалью.
О, как страшны черты ее лица!

Огни горят, и светлыми кругами
Блестит кровавый отблеск на земле,
И кажутся таинственными снами
Фиакров фонари в туманной мгле.

На тротуарах множество прохожих.
Цилиндры, шубы, туалеты дам,
И рваные лохмотья видны тоже.
Все движется, толпится тут и там.

И я в толпе блуждаю одинокий,
Стараясь убежать от дум своих,
Но неотступны думы и глубоки,
И в сердце я ношу повсюду их.

Я, словно тот, кто тонет и рукою
Хватается за ветки, камыши, —
В чужой толпе, снедаемый тоскою,
В любом лице ищу родной души.

Я вдруг оцепенел… и встрепенулся,
Из онемевшей груди рвался стон,
Бежать хотел, но и не шевельнулся,
Как обухом тяжелым оглушен.

Не обух то. Она передо мною!
И я узнал овал ее лица;
Красивою тряхнула головою,
Взглянула на прохожего юнца.

И оглянулась вновь. О, эти очи!
Так глубоки и так черны, как ночь,
На миг блеснули мне во мраке ночи, —
И двое те уже спешили прочь.

А я стоял, как столб, — не слушал звуки,
С толпою колыхался весь в снегу,
Не чувствовал ни холода, ни муки,
Огонь сознанья гас в моем мозгу.

«Она!» — из сердца вылетело слово,
Как власть его волшебна и страшна!
Как жернов мельничный, оно готово
На грудь мне лечь, словечко то: «она!»

«Царевнин сон», она, цветок любимый,
Что так была когда-то хороша!..
О, аромат ее неповторимый,
Которым и сейчас пьяна душа!

И мнил я, что она одна такая,
Ей нес все думы, весь сердечный хмель,
Я видел в ней, следы ее лобзая,
И красоту, и милой жизни цель.

Та, что меня одним своим ответом
Могла героем сделать навсегда,
Жизнь озарить неугасимым светом
Надежды и высокого труда,

Та, что в руке от рая ключ держала
И в топь его закинула на дно,
Волшебного мне слова не сказала,
Но, может быть, ее грызет оно.

Не словом, нет, одним холодным взором
Она меня столкнула в ров без дна…
Кто ж там внизу, под грязью и позором,
Кто там, погибший до конца? Она!

Скажи мне, призрак, что за злая доля
Тебя с вершины бросила во тьму?
Кто смел и красоту и пышность поля
Втоптать в болото? Как и почему?

Иль холод, голод и сиротства слезы,
Иль страсть, что сердце бедное рвала,
Склоняя волю, словно буря лозы,
Тебя на торг постыдный привела?

О, погоди! Зову тебя, сгорая;
Могу любовью чудеса творить;
На самом дне найду я ключ от рая;
Сумею рай замкнутый отворить.

Не слышит? С ним исчезла в мраке ночи
И смертной болью взор мой обожгла;
Когда б мои теперь ослепли очи,
Душа моя покой бы обрела.

6 ноября 1892 Вена

Эпилог