Дар слов мне был обещан от природы

— Вы думаете, что можете принудить Эль-Кабрилло?

— Да, вы правы. Но что делать? Нам не защитить тюрьму.

— Так не надо ее защищать. Нужно немедленно перевести пленника в мэрию. Пусть бандиты берут пустую тюрьму, а тем временем прибудет начальник полиции с помощью. Но нельзя терять ни минуты.

— Вы правы. Сейчас я вызову конвой. Вы думаете, четырех человек довольно? Больше у нас нет.

— Довольно, — сказал Рамон, — пятым буду я.

Через несколько минут из ворот тюрьмы вышли: непроницаемый Эль-Кабрилло, четыре серых от страха конвоира и Рамон.

— Кто-нибудь должен идти впереди, — сказал Рамон. Никто не выразил желания и Рамон пошел вперед сам.

Зайдя за угол, он огляделся, и, не увидев никого, лег на землю и выглянул из-за угла. «Если эти болваны, — подумал он, — увидят меня, то они обязательно начнут стрелять и, чего доброго, попадут, но ни один не догадается поглядеть себе под ноги». Он увидел, что конвой медленно двигался по середине улицы. Рамон поднял револьвер и выпустил все шесть пуль в черное небо. Конвоиры ответили залпом по той же цели. Видя, что средство слабо, Рамон бросил ручную гранату. Она разорвалась, никого, впрочем, не поранив, так как человеколюбивый Рамон направил ее в канаву для стока воды. Конвоиры попадали на землю, но не покинули своего драгоценного пленника. Тогда Рамон ударил последним козырем: с криком «За мной, вперед, с нами Эль-Кабрилло!» он бросился на них, стреляя из второго револьвера. Этого нервы конвоиров не выдержали. Прежде чем кончилась обойма, Рамон и Эль-Кабрилло остались вдвоем на пустой улице. Рамон схватил бандита за руку и пробежал несколько кварталов, а затем пошел уверенным, деловым шагом, с интересом посматривая на своего спутника. Эль-Кабрилло был совершенно спокоен. На окраине города Рамон спросил:

— Ну, кто из нас герой?

— Я, — ответил бандит. — Ведь победу одержало имя — Эль-Кабрилло.

6

Папироса, небрежно брошенная, описала длинную, огненную дугу. Огонек не гас, пока летел рядом со скалистым обрывом, с лесистым склоном и исчез только тогда, когда скользкий, ползучий туман вобрал в себя его маленькое тело. Рамон и бандит наблюдали его падение, стоя на уступе горы, поросшей густым кустарником. Таракота потерялась далеко внизу.

— Пора кончать, — сказал Рамон.

— Мы у цели, — ответил Эль-Кабрилло.

Он подошел к небольшому, неприметному камню и, перевернув его, достал два кожаных мешочка. Взвесив на руке, он бросил один из них Рамону.

— Здесь 5000. Я честен и щедр.

— Хорошо, — ответил Рамон. — Прощай.

— Погоди, второй мешок не легче, а тебе так легко получить его. Поговорим.

— О чем?

— О жизни, о смерти, о выеденном яйце, о птичьем молоке. Ты мне нужен, а я нужен тебе. Возьми эти деньги в задаток.

И бандит перекинул Рамону второй мешочек. Рамон машинально поймал его.

— Ты предлагаешь мне вступить в твою шайку?

— Нет, вернись в долину. Но когда ты мне будешь нужен, я свистну тебя.

— Боюсь, что мне небезопасно вернуться.

— Неужели ты думаешь, что тебя кто-нибудь заподозрит в сегодняшнем деле. Если никто не поверил, что ты победил грозный Беспорядок — меня, то тем более никто не поверит, что ты победил незыблемый Порядок, который должен управлять тобой. Мэр и судья не останутся в дураках. Знай: я освободился сам, потому что я герой.

— Так ты крадешь чужие подвиги?

— В этом и есть, глупенький, истинное геройство.

— Гм…

— Ты не думай, — продолжал бандит, — что я предлагаю тебе заурядный грабеж. Нет, надо наказать этих маленьких тупых людишек за то, что они так малы и тупы. Мы убьем всех храбрых и умных, их немного, а на прочих наведем страх. Мы не тронем только судью и мэра, более трусливых, глупых и себялюбивых людей мы не найдем, а самое важное качество для нас — себялюбие. Оно лишает людей спайки, порождает испуг перед опасностью и обезоруживает их перед нами. Мы лишим их покоя и взамен обольстим очарованием грозного имени Эль-Кабрилло. А когда они устанут, мы станем владыками долины, и никто не усомнится в нашем на то праве. Они будут, страдая, благодарить нас за горе, которое мы принесли им, да искренне притом.

— Это грязное дело мне не подходит, — ответил Рамон.

— Берегись отказываться. Ты рискуешь головой.

— Как! Ты смеешь грозить мне?! — заорал взбешенный Рамон, и не помня себя от ярости изо всех сил бросил в лицо бандиту тяжелый мешок с деньгами. Эль-Кабрилло чуть не упал от удара и схватился за окровавленное лицо.

Рамон, не дав ему опомниться, схватил его за шиворот.

— Теперь ты послушай меня, каналья. У нас достаточно своего мелкого счастья и горя. Я не люблю людишек долины, но спасу их от сияния твоего гнусного величия. Иди, пока цел, но помни, что, если я еще раз услышу о твоих подвигах, я снова возьмусь за тебя, и тогда ты наверняка не минуешь петли.

С этими словами Рамон сильно толкнул бандита, и тот, упав, покатился вниз по пологому склону. Рамон плюнул ему вслед, закурил и пошел домой.

7

— Рамон, ты слышал, Эль-Кабрилло бежал?

— Неужели, Алиса?

— Вся его шайка пришла за ним в город. Бой длился три часа. Бандиты потеряли 30 человек убитыми, но спасли своего вождя.

— А сколько было бандитов?