Дар слов мне был обещан от природы

— Вот крокодил, — подумал Рамон, — ну, этот хоть, по крайней мере, откровенен. Эль-Кабрилло был тысячу раз прав тогда на дороге. Вот у кого надо бы спросить совета.

Тем временем начальник полиции приготовил еще стакан, несколько минут любовался им, и не в силах одолеть соблазн, выпил его сам.

— Рамон, — сказал он, — признай, что я поймал Эль-Кабрилло. Тогда ты будешь мой лучший друг, и я тебе никогда ни в чем не откажу.

— Хорошо, — ответил Рамон, ум которого, возбужденный алкоголем, начал работать быстро и фантастически. — Я-то все, что хочешь, скажу, но надо предупредить самого Эль-Кабрилло. Дай мне пропуск в тюрьму, и я договорюсь с ним.

— Ах, я ведь знал, что ты мой друг. Предупреди его, чтобы он не брехал. Иди сейчас же.

И синий картонный пропуск лег в руку Рамона.

— Сейчас все облажу [3], — вскричал Рамон, ободренный новой надеждой, и, не теряя времени, выбежал из кабачка.

Подозрение зашевелилось в мозгу начальника полиции. Он попытался встать, но бутылки блестели так соблазнительно, что он решил составить себе еще стакан. Этот стакан оказался роковым. Несмотря на многолетнюю практику, начальник полиции уронил голову на стол, и мир поплыл перед его глазами куда-то вверх. Два лакея осторожно взяли его и уложили в задней комнате, где он погрузился в глубокий сон. Около него ходили на цыпочках, так как человек, поймавший героя, имел право на наивысший почет среди лакеев.

5

Тюрьма открылась, как волшебным ключом, синим пропуском начальника полиции. Тюремщик пожал плечами, но провел Района по длинному коридору в камеру Эль-Кабрилло и, подчиняясь властному, а по существу просто нахальному, тону Рамона, оставил их вдвоем. Эль-Кабрилло лежал на койке лицом вниз. Рамон потряс его за плечо. Эль-Кабрилло повернулся, узнал Рамона и быстро поднялся. На лице его отчаяние сменилось радостной улыбкой.

— Наконец-то ты пришел, — заговорил он, — я боялся, что они не допустят тебя ко мне. Ну, видишь теперь, что только я один могу быть тебе полезен. Эти болваны, конечно, оставили тебя с носом. Припомни наш разговор: я был прав.

— Ты настолько прав, что мне даже неинтересно знать, почему ты прав. Но что ты думаешь делать?

— Ах! Мне не избежать суда. Я узнал ужасную вещь. Судья предъявляет мне обвинение, что я хотел будто бы истребить всех белых в Таракоте и, заселив ее индейцами, которых здесь осталось всего сотни три, тем самым восстановить государство древних ацтеков. Если бы они ограничились обвинениями в убийстве, грабеже, бандитизме и т. п., я был бы уверен, что оправдаюсь, но такое обвинение рассеять невозможно.

— Но это дикий бред. Ты ведь сам белый. Никаких доказательств у них нет.

— В этом-то и беда. Великий Вольтер недаром говорил, что если бы его обвинили в похищении колокольни Notre Dame de Paris, то он бежал бы, не дожидаясь суда. О, он был не дурак.

— Так поступи по его примеру — беги. Ведь вокруг тебя только креолы, самые жалкие трусы.

— Но я тоже креол и тоже трус.

— Так, значит, это ложь, что ты герой?

— Чтобы быть героем, не надо быть храбрым. Вот пример: ты очень храбр, но вряд ли станешь героем.

— Что же надо иметь для этого?

— Упрямство, удачу и нечистоплотность.

— Но если я тебя выручу, что ты мне дашь?

— Я ожидал это предложение… Мы нужны друг другу, иначе мы оба останемся в дураках. Я обещал тебе четыре тысячи, а дам пять; кроме того, добрый совет касательно девушки и возможность отомстить.

— Черт с ней, с местью. Довольно того, что я вырву у них из-под носа то, что они хотели отнять у меня. Итак, по рукам.

Рамон и Эль-Кабрилло пожали друг другу руки.

— Что ты думаешь предпринять? — спросил Эль-Кабрилло.

— Надо подумать. Со мной все твое оружие. Давай попробуем пробиться отсюда.

— Нет, что ты, нас только двое.

— А их пятеро, кроме того, за нас неожиданность.

— Но они будут стрелять… Нет, придумай что-нибудь другое.

— Тогда я принесу тебе напильник. Перепили решетку в окне. Я буду ждать тебя с лошадью.

— Но здесь так высоко. Я разобьюсь.

— Пустяки, всего два метра.

— Нет, мне не прыгнуть.

— Ах ты, старая жопа! — вскричал Рамон. — Висеть тебе, как яблоку на ветке, не за грабеж, не за ацтеков, а только за трусость!

В двери показалось испуганное лицо тюремщика.

— Что такое происходит, — спросил он Рамона, — не нужно ли вам охрану?

И тут в голове Рамона промелькнула мысль, которую назвать удачной мало, а гениальной много. Это была мысль счастливая.

— Нет, — ответил он тюремщику, — но мне нужно с вами поговорить.

Тюремщик отпер дверь и впустил Рамона.

— Теперь настало время, — важно сказал Рамон, — открыть вам цель моего прихода. Я должен предупредить вас о большой опасности. Шайка Эль-Кабрилло вошла в город и готовит нападение на тюрьму, чтобы освободить своего вождя.

Тюремщик побледнел и прислонился к стене.

— А сколько их?

— Человек 50, вооруженных до зубов.

— Но где сам начальник полиции?

— Он поехал за помощью.

— И оставил нас на произвол судьбы. Боже мой! Если они возьмут тюрьму, они перережут нас всех. Что делать?

— Я пытался уговорить Эль-Кабрилло приказать бандитам удалиться. Он отказал.

— Может быть, мы сможем его принудить?