Дар слов мне был обещан от природы

— Не знаю, наверно, 500 или 1000.

Рамон посмотрел на росистые листья, еще не высушенные утренним солнцем, на ручеек, в котором только что кончила умываться Алиса, и почувствовал, что любит ее.

— Милая девушка, Эль-Кабрилло сделал свое дело, мы можем пожениться.

— Рамон, что с вами? Вы здоровы?

— Неужели вы забыли мое второе обещание, на дороге? Я выполнил его так же, как первое. Вот доказательство, — и Рамон высыпал перед Алисой 5000 золотых монет.

— Я ничего не понимаю, — растерянно произнесла Алиса. — Откуда вы их достали?

— Получил от Эль-Кабрилло за геройство.

— Рамон, не лгите. Я выйду за вас замуж, но расскажите мне правду.

— Я просто исполнил свое второе обещание. Эль-Кабрилло на воле, но никогда не вернется сюда, потому что теперь герой не он, а я.

И Рамон обнял несопротивлявшуюся Алису.

— Неужели Эль-Кабрилло боится тебя? — спросила она.

— Ах, ты все-таки не веришь мне, — наконец рассердился Рамон и выпустил Алису.

Алиса, не смутившись, сама прижалась к нему.

— Рамон, вы такой милый, что вам не нужно быть героем. Будьте просто моим мужем.

— Но вы говорили, что вам нужен герой.

— Да мало ли что я говорила. Ну, будь героем, если хочешь, только не сердись на меня.

И Алиса первый раз поцеловала его. Это было очень убедительно. Рамон покорился судьбе.

— Хорошо, — сказал он, снова обнимая ее. — Я и сам не особенно хочу быть героем, потому что, как я теперь понимаю, герой обязательно должен быть в какой-то мере Эль-Кабрилло, а Эль-Кабрилло, вероятно, в самом деле герой.

Таду-Вакка

«Не может быть!?!»

Некто перед жирафой в зоосаду

1

Еще одна курица пропала. Третья за четыре ночи. Ринквист оглядел курятник и почесал свою рыжую голову. Кур было очень жалко, но еще больше волновала его мысль: «Как они могли исчезнуть?» Курятник был плотно сбит; на ночь запирался. Выйти из него куры никак не могли. Диких зверей в окрестностях Канберры не было, воров тоже. Соседние фермы находились достаточно далеко, да и владельцы их были люди почтенные, хорошо знакомые Ринквисту. Ринквист перебрал все недавние хоть сколько необычные события; нашлось четыре: прошел сильный дождь с градом, почти неделю на поле Ринквиста не попадались кролики, мистер Четтем, служащий в Канберре купил участок земли, поросшей лесом, и проехал бродячий торговец Стерри. Но дождь не мог уничтожить кур, не повредив курятника, да к тому же прошел уже почти неделю назад. Вряд ли кролики перестали нападать на посевы потому, что избрали новым объектом кур. Мистер Четтем, купив участок земли, ни разу не приехал на него, и Стерри, на этот раз, не задержавшись, проследовал на восток. Все события не могли быть причинами пропажи, а других не было. Ринквист сел и закурил. Блейк подошел к нему.

— Хоть бы ты распутал это дело, старый друг, — сказал Ринквист, — у меня уже голова заболела от безрезультатных мыслей.

Но Блейк только завилял хвостом и виновато уткнул в колени хозяина большую, мягкую морду.

— Бездельник, — с досадой сказал Ринквист, — тебе бы только жрать и спать. Ты не только воров, даже кроликов и то перестал ловить.

И, оттолкнув собаку, пошел домой. Но дома ему не сиделось. Событие так взбудоражило его, что поговорить, посоветоваться, а единственный собеседник, десятилетняя племянница Роза-Лилия, была поглощена старой, но горячо любимой куклой. Ринквист решил обратиться к своему соседу Джайли, школьному учителю. Джайли когда-то учился в Пертском университете и считался самым образованным человеком округи. Проходя через двор фермы, Ринквист еще раз осмотрел курятник. Черт возьми, никаких следов. Дорога была недлинная. Ринквист шел пешком. Заходящее солнце уже не палило, и ласково синели косые тени эвкалиптов. Вдруг Блейк, громким лаем, позвал хозяина. Ринквист подошел и увидел мертвого кролика. Блейк кружился около него, лаял, припадал на передние лапы и прыгал, но не подходил вплотную. Ринквист поднял кролика. Маленький труп уже начал разлагаться; глаза были открыты и выпучены. Горло разорвано, но в огромной рваной ране не было ни капли застывшей крови. Зверек уже вонял, и Ринквист с отвращением бросил его.

2

Джайли не было дома, но слуга Чарли, черный австралиец, предложил подождать, так как хозяин должен вот-вот прийти. Ринквист сел на веранде и вопреки обычаю, удержал Чарли около себя. Истый австралиец не стал бы говорить с чернокожим, но ирландская кровь Ринквиста разрешила ему это уклонение от приличий. Чарли был страшно польщен таким вниманием, но, выслушав Ринквиста, как-то странно обеспокоился.

— Такой… очень плохо, — сказал он, — такой очень страшно. Звери ест, потом птица ест, потом люди ест. Убить нельзя, поймать нельзя, надо далеко ходить, не поймает.

— Что ты говоришь, черномазый, — удивился Ринквист. — Да разве я могу бросить ферму? Уйти! Да от кого? Что это, зверь или черт какой-нибудь?

— Правда, правда, такая черта. Зверь нету. Уйти не хочешь, зови колдун. Колдун черта убьет, тогда живи.

— А разве здесь есть черти?

— Разный черт есть, злой, добрый, так, просто черт. Мой знает мало. Надо колдун. Колдун знает.