Дар смерти

Мы как раз пили взвар и обсуждали интересного больного со странными болями в желудке, когда в дверь постучали. Я развела руками, и отправилась открывать. Ох, зря я в окно не посмотрела, а так — застыла на пороге дура дурой, и смотрела круглыми глазами.

А в мой дом входил один из самых опасных людей королевства.

Герцог Моринар.

Белесый палач.

— И как-то так у него ловко получилось, что я и не поняла, когда оказалась за столом, а герцог уже дружески (этак вежливо-гадючьи) улыбался Бертену.

— Работаете вместе с госпожой? И навещаете ее в свободное время? Похвально, очень похвально…

И так это прозвучало, словно мы тут оргии устраивали.

Я стиснула зубы, но помогло откровенно плохо.

— Ваша светлость, счастлива видеть вас… что-то случилось?

— Что вы, госпожа Ветана. Разве к такой очаровательной женщине приходят с проблемами?

С-сволочь.

— К женщине сюда не приходят, — скрежетнула я голосом. — Только к лекарю.

Герцог одарил меня еще одной наглой улыбочкой, за которую захотелось ему в глаза вцепиться. Да что ж такое!?

Если я не маркиза, то и не человек уже!?

— Госпожа Ветана, к лекарю я не прихожу. Его ко мне приводят. А лично я пришел поздравить вас с днем рождения. У вас ведь он сегодня?

На стол мягко опустился футляр для драгоценностей. Дорогой, из черного дерева, с инкрустацией перламутром. Посмотреть очень захотелось, но я даже руки за спину спрятала, чтобы не поддаться искушению.

— Благодарю за внимание, ваша светлость. К сожалению, мы не настолько хорошо знакомы, чтобы я могла принять от вас подарок.

— Разве это подарок? Так, безделушка… Серебро, хризолиты… думаю, даже господин лекарь может подарить нечто подобное.

Герцог усмехнулся, протянул руку, и нажал на одну из завитушек. Крышка футляра откинулась.

Браслет, лежащий на черном бархате, мог бы показаться безделушкой. Мог бы — но кому-то другому. А я отлично разбиралась.

Это не серебро, это платина. И камни не самые простые. Лиственный изумруд редкого оттенка, я знаю. У меня мать отлично в этом разбирается, еще и других поучить может. Ювелирам до нее далеко, может, тоже дар?

— Ваша светлость, за эту скромную безделушку можно купить несколько лечебниц. Это впору носить королеве.

Герцог подвинул ко мне футляр.

— У нас разные представления о дорогом, госпожа Ветана. Королева такое не наденет.

Бертен посмотрел на меня. Браслет действительно выглядел безыскусным. Простое плетение, скромная застежка… не только купить несколько лечебниц, но и безбедно содержать их лет так десять.

— Ваша светлость, прошу вас не оскорблять меня подобными подарками, — сухо произнесла я.

— И что же тут оскорбительного?

Сказать все напрямую?

Ах, как бы это было соблазнительно.

Ваша светлость, ваш подарок стоит, как треть Желтого города. Если я возьму его, на мне повиснет долг перед вами, а чем его отдавать — я не знаю. И мне это не нравится…

Только вслух такое не произносят.

— Ваша светлость…

— Можете называть меня просто Рамон…

Бертен перевел на меня удивленный взгляд. Я ответила таким же.

Да что здесь, Темного крабом, происходит?!

— Это недопустимая фамильярность между герцогом и простой девушкой, ваша светлость, — отрезала я.

В темных глазах поблескивали искры.

Я… я тут нервничаю, переживаю, а он… забавляется!?

Мои руки невольно сжались в кулаки.

— Госпожа Ветана… я могу называть вас просто — Вета?

— Ваша светлость, не в моей власти запретить что-либо второму лицу после короля, — я опустила глаза, скрывая злость и бессилие.

— Отлично. Вета, я надеюсь, что вы примете этот подарок в знак моей искренней симпатии.

Яснее сказать было нельзя.

Я выпрямилась. Шутки кончились.

— Ваша светлость, если вы действительно питаете ко мне какую-либо симпатию, я надеюсь, что эта встреча станет для нас последней.

— И почему же?

Герцог и не думал оскорбляться. Сидел за столом, смотрел насмешливо.

— Не думала, что мне придется объяснять вам очевидные вещи, ваша светлость.

— А вы попробуйте, Вета. Господи лекарь сейчас нас оставит, а вы мне объясните…

— Бертен поднял голову, хмуро посмотрел на герцога.

— Я никуда не уйду.

— Да неужели?

— Вы, ваша светлость, можете меня хоть на каторге сгноить, хоть заживо сжечь, — в воздухе так и повисло злое «вам не привыкать». — Но ведете вы себя непорядочно. Ворвались в дом к девушке, оскорбляете ее…

— Подарить подарок на день рождения — считается теперь оскорблением?

— Вы знаете, о чем я, ваша светлость.

Герцог прекратил улыбаться. Лицо стало жестким.

— Знаю. А потому сейчас ты выйдешь отсюда на своих ногах. И пойдешь домой, а не на каторгу. А узнаю, что ты питаешь к девушке какой-либо интерес, кроме служебного…

Угроза не успела прозвучать. Меня уже затрясло всерьез. В таком состоянии я сама себя боялась.

— Ваша светлость, извольте покинуть мой дом.

Герцог даже не шевельнулся.

— Вета, вы девушка умная, и отлично понимаете, что я никуда не уйду, пока не получу того, что мне требуется.

— И что же вам требуется?

— Поговорить с вами. Пока — просто поговорить.

Я вдохнула. Медленно выдохнула. Разжала кулаки.

— Берт, я прошу тебя подождать пару минут? Господи герцог скажет мне все, что хотел, и уйдет восвояси?