Дар смерти

Услышав, что отец умирает, Алемико потащил лекарку в дом, и они заперлись в комнате канцлера, выгнав оттуда всех слуг! Кажется, там кричали…

Линетт пыталась пробиться, но ей не открыли. А они там уже… она не знает, сколько…

Рамон коротко выругался, и помчался вверх по лестнице.

Каково?

Нет, мальчишку все же надо выдрать, как сидорову козу! Или отправить на месяц туалеты чистить по всему дому! Если пороть нельзя…

Под дверью дядиной спальни толпился народ. Кто-то пытался выбить дверь плечом… юмористы!

Дубовую дверь, толщиной в ладонь, в надежном переплете…

— Разошлись, — коротко приказал Рамон. — Иначе так и похороню!

Он плохо контролировал свою силу, но здесь и сейчас — горе и ярость неплохие стимуляторы.

Слуги, понимая, что Палачом просто так не назовут, бросились врассыпную, так что тараканы, убегающие из-под тапка позавидовали бы. Пара секунд — и коридор опустел.

С пальцев герцога сорвался огненный шар, в мгновение ока оставивший от двери горстку пепла. Засов стек на пол каплями расплавленного металла, и Рамон замер на пороге.

Открывшаяся ему картина была…

Посреди комнаты, рядом с кроватью, стояла лекарка. Та самая, из лечебницы для бедных.

И от нее исходил мягкий золотистый свет.

Он заливал комнату, обволакивал все предметы, освещал бледное и восторженное личико Лима, который жался к девушке, а еще она протягивала руки к канцлеру, и с ее пальцев слетали десятки и сотни золотых искорок.

Они танцевали в потоке света, они обволакивали канцлера плотным коконом, они плясали по всей комнате, и Рамон понимал — то, что он видит, это…

Это — магия.

Высшая сильная магия, на которую не способен ни он, ни Ренар Дирот, ни его величество — никто из находящихся в Алетаре. Просто потому, что магия жизни доступна единицам.

А девушка перед ним — маг жизни.

Сильный, овладевший своим искусством…

Но как?

Он же видел ее раньше, и даже не подумал… как?

Но пока Рамон размышлял на эту важную тему, девушка пошатнулась.

Каким-то судорожным жестом вытянула руки вперед, заставляя искры в безумной пляске рвануться к канцлеру, а потом медленно, словно во сне, стала падать вперед лицом, как и стояла.

Рамон едва успел подхватить ее, чтобы лекарка не расшибла себе нос о кровать.

Подхватил, уложил в кресло, посмотрел на дядю.

— Ты как?

— Поразительно жив, — неверящим голосом ответил канцлер.

— Вот и отлично. Разберись со своими домочадцами, пока я никого не убил. Лим!

— Да, дядя? — голосом пай-мальчика отозвался маленький поганец.

— Ты сейчас откроешь нам мамину спальню, и быстро — на лестнице слышался уже топот слуг и голос Линетт.

Не размышляя, Лим метнулся к двери, распахнул ее, Рамон вытащил из кресла тушку лекарки, кое-как перехватил поудобнее — все же не тростиночка, а нормальная девушка, и весит соответственно, и бросился за занавеску.

Они с Лимом успели вовремя.

Мальчик задернул за ними штору, задвинул засов уже со стороны герцогини, и наткнулся на грозный взгляд герцога, который уложил Ветану на кровать, и готов был заниматься племянником.

— Иди сюда, солнце мое. Будешь рассказывать, где ты, негодяй малолетний, нашел мага жизни, почему никому не сказал об этом и… и вообще!

Лим пожал плечами.

— Ну… дядя, я не могу.

— Что?

— Вот тетя Вета проснется, она и расскажет. А я ей слово дал.

— Я тебе сейчас тоже… дам! Ремня хорошего!!! — взорвался Рамон.

Ага, как же!

Лим отработанным движением нырнул под кровать, перекатился, вынырнул с другой стороны и метнулся к двери.

— Я сейчас Вете попить принесу. Она просила. Дядя, детей бить нельзя!

И хлопнул дверью, оставив Рамона размышлять над простым вопросом.

Как сдержаться, и не выпороть племянника в ближайшие десять минут за все его фокусы?

* * *

Меня пытались напоить водой.

Холодной, вкусной… наверное. В основном — холодной. Она лилась мне за шиворот, по шее, и заставляла ежиться, приходя в себя. Я шевельнулась, пытаясь оттолкнуть чашку.

Не помогло.

Пришлось глотать, чтобы не захлебнуться и не утонуть, и открывать глаза.

Ох, нет!

Лицо, которое склонилось надо мной, я бы с удовольствием развидела обратно.

Рамон Моринар!

Этот-то откуда взялся?

Лим?

Алемико был рядом. Смотрел виноватыми глазами. И одно ухо у него было заметно больше другого, и подозрительно красного цвета.

— Тетя Вета, я не виноват.

— Правда?

— Дядя пришел уже под конец, дверь выбил, ты как раз сознание потеряла…

— Он меня дверью ушиб? — не сдержалась я.

Рамон Моринар начал медленно багроветь. С пятен на щеках.

— Стоило бы!

— Нет. Дверь он сжег.

— А починить сможет?

Я понимала, что игра окончена, а потому могла и не сдерживаться. Сейчас, когда Моринар видел меня… видел ли?

Одного взгляда на герцога хватило, чтобы понять — видел. Еще как! И забывать не станет даже за деньги.

— Я ведь вашему дяде жизнь спасла…

— Объясните мне, госпожа Ветана, как маг жизни мог столько времени оставаться незамеченным. Амулет?

— Тренировки, — буркнула я.

— Я не вижу в вашей ауре ничего нового, вы обычный человек. Но то, что было в спальне дяди — это как?

Ответ был продуман давно. Не рассказывать же про пластинку амулета, за которую бабушка заплатила безумные деньги?