Дар смерти

Выяснилось, что ребята сбились в стайку и оборудовали под жилье одну из прибрежных пещер. Подрабатывали в порту, то принести чего, то позвать кого, и не всем это нравилось. Стайку решили выжить из порта более решительные конкуренты. Принялись отлавливать мальков по одному и лупить что есть мочи. А мне предлагалось пойти и полечить одного, особо избитого. Кстати – бесплатно.

Мальчишка обещал отработать или помочь чем, но я не приняла эти слова всерьез. Впрочем, и лечить не отказалась. Что ж я – полная скотина? Мальчишке плохо, а я буду плату трясти? Но…

– Тебя как зовут?

– Шнурком кличут.

Я едва не хихикнула. Мальчишка был действительно похож на шнурок – длинный, тощий, нескладный. Да и забавно – Шнурок и Шнырек. Сдержалась, понимая, что мне этого в жизни не простят.

– Шнурок, давай договоримся? Что я вам помогу – никому ни слова. Сам понимаешь.

– Да понимаю я. Помогите, госпожа Ветана. А мы чем сможем – отслужим. Хороший он, Шнырек…

Я вздохнула и махнула рукой. На то и маг жизни, что в помощи никому не откажет.

* * *

Нам пришлось выбираться из города и идти достаточно далеко по берегу. В туфли тут же набился песок, я подумала пару минут и разулась. Босиком намного удобнее. Да и кто меня тут видит, чтобы читать лекцию о хороших манерах? Песок приятно холодил ноги, то там, то тут попадались ракушки, выброшенные на берег жестоким приливом, иногда ступни щекотали клочки водорослей. Мне вдруг захотелось побегать босиком по воде, но я сдержалась.

Больной ждет.

Пещерка оказалась небольшой, но очень уютной. Вход был устроен так, что ее не заливало во время дождя, мальчишки натащили в нее старых ящиков и бочек, устроили нечто вроде кроватей, засыпали все соломой и сухими водорослями, в центре пещеры горел костерок в специально огороженном очаге, а неподалеку лежал мальчишка лет двенадцати и тихо поскуливал. Видимо, боль была такая, что сдерживаться не получалось.

Рядом сидело еще шестеро ребят разного возраста, лет от восьми до двенадцати. Все они смотрели на меня настороженными глазами, а один – так и откровенно зло. Но молчали. Первой пришлось заговорить мне.

– Мое имя Ветана. Я лекарка. Пришла помочь.

– А чего за это хочешь? – независимо шмыгнув носом, поинтересовался один из мальчишек.

– А чего с вас взять?

– Нечего.

– Вот я ничего и не хочу.

– Так не бывает…

– Тогда я сейчас помогу вашему парню, а вы сделаете вид, что меня здесь не было, – отрезала я.

Я не боялась, хотя такие стайки могут быть опасны. Но – не получалось вот. Я видела перед собой только мальчишек. Опасных, жестоких, но детей, которые беззащитны перед окружающим миром, как и я сама. Просто… У меня хоть дар есть, а у них – вообще ничего.

Мальчишки нехотя расступились. Я опустилась на колени рядом с парнем.

– Ну-ка, погляди на меня…

М-да, измолотили его – словно пшеницу обмолачивали. Лицо – сплошной синяк, глаз не видно, из носа засохшая струйка крови, явно сотрясение мозга, а сколько кровоподтеков… рука вывернута… ну тут вывих, ребра, кажется, сломаны, повезло, что легкие не пострадали, оп-па…

Еще и нога сломана.

– Как он сюда доковылял-то? – вслух подивилась я.

– Увидели, разогнали тех, – высказался кто-то из детей, – а его сюда принесли.

Я кивнула.

– Значит, так. Воды нагреть. Ему надо раны промыть. Есть в чем?

Для этого нашелся котелок, дырявый с одной стороны и тщательно залатанный. Вода из него не выливалась, но подвешивать приходилось полубоком. Я осмотрела его и признала достаточно чистым. Потом поглядела на Шнурка.

– Иди мой руки. Да посильнее три. Помогать будешь. Подавать, что скажу.

Сама я уже деловито выкладывала на чистую холстину бинты, залитые воском, пинцеты, щипчики, лубки, которые по моей просьбе выстругивали из дерева. Хорошо, что взяла с собой. Попросила подбросить топлива в костер – и приступила к работе.

Дар послушно пел в кончиках пальцев. Мальчишки и не заметят пару случайно проскользнувших искорок в тенях от костра, а я знаю, что больному станет полегче. Выздоровеет быстрее, опять же последствий не будет – сломанные кости болят к непогоде…

Шнурок послушно держал, вытягивал, подавал. Мальчишки поглядывали с уважением – зверями на меня посмотрели только один раз, когда я рывком поставила мальчишке руку на место, и тот заорал что есть силы. Маковое молочко – и то не помогло. Большую дозу я давать боялась, а маленькая все не сняла. Эх, детидети…

Наконец все было сделано, ребра туго перебинтованы, лубки наложены, а я откинулась спиной на большой камень, отдыхая от тяжелой работы. Часа два возилась.

– Фу-у-у… Попить дайте?

Воду мне поднесли в глиняной чашке грубой работы, но чистой. Видно было, что мыли. Я попила и поблагодарила.

– Спасибо, ребята. Все, теперь вашему другу только лежать.

– Долго лежать-то? – говорил со мной тот, кто смотрел самым неприязненным взглядом. Видимо, вожак стайки. А Шнурок то ли его распоряжение нарушил, то ли еще что.

– Дней двадцать. На ногу ему пока наступать нельзя, костыль сделайте, что ли? Останется хромым на всю жизнь – плохо будет. Но это дня через четыре. А до того и не вставать даже. Поняли?