Дар смерти

Сотрясение мозга никто не отменял. Я его подлечила, но полностью убрать не смогла – возможности не было. Когда я закончила работу, уже давно стемнело.

Вымыла руки, тщательно отряхнула платье и посмотрела на ребят.

– Проводите меня домой? Шнурок?

– Да, госпожа Ветана.

– А завтра за тебя кто работать будет? Полночи пробегаешь?

Главаренок ворчал привычно, только я вдруг отчего-то разозлилась.

– Вы бы, молодые люди, своего друга в лечебницу принесли. Ведь умереть мог.

И вот тут словно по пещере холодом потянуло. Тут и так тепло не было, но… Ребята смотрели на меня так, что я растерялась. Словно я только что предложила им с обрыва кинуться.

– Туда? Никогда!

Главареныш вдруг стал серьезным, словно на похоронах. Я окончательно растерялась.

– Лучше уж сразу сдохнуть, – протянул кто-то из ребятни.

– Объяснитесь!

– Чего вам объяснять?

– Что не так с лечебницей? – резко спросила я. Ответом стало молчание. – Рассказывайте, – надавила голосом я. – В одном городе живем, так что знать я должна. Мало ли что?

Аргумент был признан убедительным. Главарь посмотрел на Шнурка.

– Ты ее привел, ты и говори.

Мальчишка кивнул – и принялся рассказывать.

– Госпожа Ветана, в лечебнице нечисто. Там люди пропадают…

– То есть?

После десятиминутного рассказа, обильно пересыпанного непристойностями, выяснилось следующее.

Городское дно – это совершенно особый мир, спаянный своими взаимоотношениями, интересами, деловыми и родственными связями. И глядя на нищего возле храма в Белом городе, отродясь не догадаешься, что брат у него – рыбак из Желтого города, да и сам нищий мог быть в прошлом рыбаком. Просто не повезло, потерял ноги, вот и вынужден просить милостыню. И что у него есть дети и жена – тоже. А еще – сколько он отзвякивает старшине нищих каждую десятидневку, сколько вносит в общий котел артели, сколько…

Или что проститутка, работающая в порту, может быть компаньонкой пожилой дамы из Желтого города. Дама старая, спит много, вот девка и ищет себе развлечения. По-разному бывает. А уж воровские связи… Тут лучше и не разбираться. Запутаешься быстрее, чем что-то поймешь.

Ребячья же артель тесно связана с рыбаками, нищими, грузчиками, а вот воров они стерегутся. С теми свяжись – остальные три группы мигом от артели откажутся, а то и разгонят ее, как тараканов. Тут все строго. Поэтому в их компании никто не ворует. Клянчить можно, а воровать не смей. А еще они работают в порту. С недавнего – года два-три – времени стали проходить слухи…

Первыми забеспокоились продажные девки.

Пропадали те, кто недавно пришел на улицы. Вроде бы и ничего страшного, пропала и пропала, всякое бывает. Если под причалы Алетара заглянуть, там небось костяки лежат в три ряда. Но… Свой мир. Свои связи.

Люди зашевелились.

Потом начали пропадать моряки. Потом – ворье. И такие мальчишки, как они, тоже пропадают. Всегда – те, кто помоложе, посвежее, кто может еще долго и тяжело работать, или… Использоваться по назначению. Как девчонки из нищих и ворят.

Я уже давно не обращала внимания на то, что сижу на холодном песке. Вылечусь, маги жизни не болеют. Никогда. Слушала внимательно, сопоставляя информацию. Значит, мальчишка-вор… Морячок Лианы…

– Ребята, вы подозреваете, что кто-то наладил работорговлю? – прямо спросила я.

Мальчишки переглянулись.

– Не дура, – кивнул главаренок.

Я смерила его холодным взглядом.

– Нет, не дура. Просто это напрашивается.

В Алетаре за торговлю живым товаром положено пожизненное заключение. Не казнь, нет. Но ходят слухи, что те, кого осудили на пожизненное, очень часто оказываются на алтаре у короля. Он ведь некромант, короли Раденора уж сколько времени некроманты.

Говорят.

Но даже говорят об этом шепотом, с опаской и оглядываясь по сторонам. Его величество очень не любит подобные разговоры. Хотя не о том я думаю.

– Значит, торговля…

– Да.

– Кто наладил, что, как – неизвестно?

– Если кому перо в бок охота – может поинтересоваться, – ухмыльнулся главаренок. – Нам же жить охота.

Очень правильное желание. Непонятно только, почему у меня оно молчит. А я тем временем интересуюсь:

– И вы полагаете, что лечебница…

– Многие, кто туда попал, оттуда не вышли, – просто произнес Шнурок.

Без аффектации, без напряжения.

Эти мальчишки живут на улице, ходят под смертью, не знают, что будут делать завтра и где ночевать, они привыкли, что завтра для них может и не настать. Но в рабство им не хочется.

– Там… канал?

Я выразилась неточно, но ребята меня поняли. И Шнурок кивнул.

– Есть там кто-то. А кто – пес его знает.

– Но там же не один человек работает! Неужели никто не замечает? Не видит?

– А кому оно надо?

Я немного подумала. Вообще-то… Мы же дежурим посуточно. Есть возможность и присмотреть «товар», и вывезти, пока идет дежурство нужного человека. А я могу и не заметить. Вот как с тем воришкой. Вчера был, сегодня ушел. Куда? А мне какая разница?

Вот если бы его с проломленной головой принесли, я бы его лечила еще раз, а если нет… значит – нет. Не было бы у него любящего папы, так и век не хватились бы. И Линда… Не подними она скандал насчет своего морячка… Порт же! Моряком больше, моряком меньше…