Дар смерти

Мужчина слушал, глаза его в темноте вспыхивали недобрыми огоньками, а когда я закончила, молча поднялся, прошелся по комнате.

– Спасибо, госпожа Ветана.

– Я удивлена, что вы об этом не знаете.

– А ничего удивительного тут нет. Мои интересы лежат в другой области. Но надо будет кое с кем поговорить.

Я покачала головой.

– Прошу вас, не упоминайте обо мне.

– Разумеется, госпожа Ветана.

– Почему-то у меня дурное предчувствие.

– Вот как? Что ж, буду вдвойне осторожен.

Только сказано это было без души. Так, чтобы я успокоилась и отвязалась. Ох, плохо.

Вор откланялся и ушел. Я же долго не могла уснуть. Лежала на кровати, смотрела в потолок, думала, что хорошим это дело не кончится. Кто бы ни наладил работорговлю, он умен, хитер и осторожен. И защищать себя наверняка умеет. Но что я могу сделать?

Ничего. Только то, что уже сделала.

* * *

– Госпожа Ветана! Срочно!!!

Предрассветный час у нас самый сложный, ни разу без гадости не обходилось. Вот и сейчас…

Я в ужасе глядела на несчастную девушку. Наверное, она была красивой. Может быть. Сейчас же… М-да, лицо из-за синяков не видно, тело все… изуродовано, иначе не скажешь, клочка чистой кожи нет. Где не синяк, там ссадина, где не ссадина, там ожог… А еще ее явно изнасиловали. И выкинули из кареты в воду у причала, надеясь, что она утонет.

Не дождались.

Холодная вода привела девчонку в чувство, кое-как ей удалось зацепиться связанными руками за плавающую в воде доску, и она – держалась. Долго бы не вытерпела, да только Светлый помог. Или Темный подшутил, учитывая ночное время? Вынес на причал исключительно недобропорядочного гражданина. Что уж он там делал – краденое толкал или контрабанду принимал, – история умалчивает, но, увидев девчонку в воде, нырнул и вытащил ее. Позвал стражу, а сам скрылся.

Стражники пришли в ужас, закутали бедолагу в плащ и опрометью кинулись в лечебницу. И попали аккурат на мое дежурство.

Теперь бедолага лежала у меня на столе, и надо было что-то делать.

– Все – вон! – скомандовала я. – Линда, живо за кипятком.

А сама принялась осматривать девчонку более тщательно, уже не пряча свой дар. Пока никто не видит, а ей все равно. Ее сейчас хоть чем и как.

Ага. Внешние повреждения – это не страшно. А вот внутренние… Разрывов у нее там – страх сказать. И не только спереди, но и сзади… извращенцы клятые! Темного крабом – и им в глотки! А еще переохлаждение, кровопотеря и опасность воспаления легких.

Вот последнее и…

Золотистые искорки ручьем потекли с моих рук, впитываясь в кожу. Сейчас я уже могла ими управлять, сколько уж учусь. Внешние раны не заживут, нет. Но последствий не будет. И самые страшные разрывы подсократятся, и детей она иметь сможет, и не заболеет ничем. Хватит уже – досталось девчонке.

Ох-х. А это что? В самом дальнем уголке тела теплилась новая жизнь. Беременность? От насильника – или от кого-то другого? Как тут определишь? Вроде как недавняя, может, день-два, может, чуть больше. Но я ж не знаю, что и как?

Знай я точно, что это от насильника, вызвала бы спазм, и не было бы этого зародыша. Каплей крови больше, каплей меньше – не страшно. Все одно от дурного семени не жди доброго племени. От некроманта целитель не родится, окрас не тот. Но я не знала. И… не хотелось этого делать. Спасать жизнь – одно, прерывать – другое. Как магу жизни, мне это решительно не нравилось.

– Вот, госпожа…

Линда послушно лила мне на руки. Я тщательно отмыла пальцы – еще не хватало грязь занести в рану; маг ты там, не маг, она не разберет – и приступила к работе.

Вычистить, зашить, перевязать… Вычистить, смазать, наложить повязку… Вычистить, зашить, перевязать… Через два часа я себя так чувствовала, словно на корабль мешки с мукой грузила. Спина болела, глаза болели, руки тоже болели.

Когда я вышла в коридор и попросила служителей отнести девчонку в палату, меня и ноги-то едва держали. Подошел один из стражников. Я рассеянно посмотрела на мужчину. Молодой, лет двадцати пяти, крепкий, светловолосый и сероглазый, даже симпатичный… кажется. Мне уже было все равно, только спать хотелось все сильнее.

– Госпожа Ветана, она не…

– Жива. Может, и здорова будет.

– Может?

– Она девушка сильная, должна справиться.

По лекарскому суеверию я привычно избегала четких ответов вроде «обязательно поправится» или «через пять дней бегать будет».

– А поговорить с ней когда можно будет?

Я едва по голове стражнику не постучала. Ну баран-с…

– Вы с ума сошли? Какие разговоры?

– Так знать же надо, кто ее так, – насупился стражник.

В лицо я его знала, а вот по имени – запамятовала.

– Знать – надо. Согласна. Но раньше утра, а то и полудня, вы с ней поговорить не сможете.

– Это еще почему?

– Не проснется.

– Почему?

Точно баран.

– Скажите, вы давно в страже работаете?

Мужчина насупился.

– А к чему вы спрашиваете?

– Господин…

– Стерл.

– Господин Стерл, так давно или нет?

Судя по тому, что я помнила только лицо, но не имя…

– Месяца два. А что?

– Вас ведь еще ни разу не ранили, правильно?

– Да. Но…