Дар смерти

Маг воды уже поднимался по лестнице. Он раскланялся, но завести учтивые речи Рамон ему не дал.

– Простите, герцогиня…

– Нет-нет, пойдемте!

Какое там прощение, когда речь идет о жизни близкого человека? Какая учтивость? Потом раскланяемся, а сейчас – спасите его, пожалуйста! Помогите нам!

Алонсо действительно был плох.

Герцог замер на пороге комнаты, сжал кулаки. Канцлер Раденора метался в лихорадке, ничего не соображая. Покрасневшее лицо, набрякшие веки, крупные капли пота…

– Что с ним?

Ренар Дирот медленно провел ладонями над герцогом. Между его руками и телом канцлера возникло голубоватое свечение. Впрочем, ненадолго. Все чаще в нем вспыхивали красные искры, все интенсивнее становился лиловый тревожный оттенок заката.

– Не знаю.

Рамона шатнуло.

– Что?

Никогда он не слышал от Ренара ничего подобного.

– Не знаю. Похоже на яд или нечто подобное, но точно ничего не могу сказать. Его убивает собственная же кровь. Не знаю.

– Как такое может быть?! – взорвался Рамон.

Но маг только покачал головой.

– Я могу очистить кровь, но…

– Можешь – делай. – Рамон стремительно взял себя в руки. – Линетт?

– Да?

Герцогиня стояла за его плечом. Громадные глаза, наполненные слезами, стиснутые перед грудью руки, закушенная нижняя губа…

– Рамон?

– Линетт, я тебе обещаю. Все будет хорошо. Я небо с землей ради вас перемешаю, – шепнул ей Рамон. – Не пугай сына и помоги магу.

Линетт закивала.

– Да. Я все сделаю.

– Вот и умничка. – Рамон на минутку обнял тетушку, погладил ее по голове и решительно отстранил. – Все будет хорошо.

И быстро сбежал вниз по лестнице. Поймал за ухо Лима, который примерялся к алебардам на стене.

– Увижу, что огорчаешь мать, – голову оторву. Понял?

– Папе плохо?

Рамон вздохнул.

Вот что тут скажешь, глядя в громадные детские глазенки? Правду? А ведь язык не повернется…

– Папа обязательно поправится. А ты пока веди себя хорошо. Понял?

– Да.

Рамон вышел на крыльцо. Итак, вчера ночью дядя был в порядке. Сегодня днем ему плохо. Что было между этими двумя событиями? Рана и лечебница. Вот в лечебницу он сейчас и отправится. Выяснит, как там и что.

* * *

В лечебнице Рамон оказался одновременно с королевским гонцом. Гонец как раз выходил, а Рамон прибыл к зданию.

– Ваша светлость…

– Алет? – Всех гонцов Моринар отлично знал и в лицо, и по именам. – Что случилось?

Чтобы гонец не знал, какое известие доставляет? В такое Рамон отродясь не поверил бы.

– Его величество пригласил завтра на утренний прием лекарей.

– То есть?

– За организацию работы с людьми, за помощь пострадавшим… Ну, там еще много чего сказано. Награждать будут.

Рамон кивнул. Это правильно. Есть за что. Гвардейцы, которые вернулись в казармы, все были перевязаны, все в боеспособном состоянии, никому не требовалась повторная помощь. А поди ж ты… Среди ночи, неожиданно, на голову лекарям сваливается больше сотни людей с самыми разными проблемами. И никто не остался без помощи.

Молодцы.

Ладно, сейчас он побеседует с местным начальством, а там посмотрим. Странно, что только дядя пострадал, очень странно, но?..

* * *

Харни Растум сидел в кресле и нежным взглядом смотрел на приглашение к королю. Лист пергамента грел душу, наполнял радостью сердце и ласкал глаза. Ах, хорошо, как же хорошо! Какой он молодец, что послушал старого друга Карна и принял к себе эту лекарочку! Как дальновидно он поступил! Как благоразумно!

Сам себе Растум признавался, что без лекарки не видать ему наград, как своей… спины. Когда он добрался до лечебницы, то ожидал чего угодно. Шума, гама, криков, скандалов… Нет! Шум, конечно, был, но по сравнению с возможными неприятностями это выглядело как райское пение.

Все было организовано и отлично работало. Во дворе на тюфяках сидели и лежали пострадавшие, горело множество согревающих костров, всех уже накормили по одному разу, а кое-кого и по второму, никого не оставили без помощи, в лечебнице спешно разбирались и уплотнялись силами самих больных, кое-кого уже и спать отправили… И над всем этим царила маленькая лекарка. Впрочем, маленькой она в тот момент не казалась.

Она переходила от одного больного к другому, успевая и приглядеть за всем, и отдать приказания, и организовать работу других людей, и рявкнуть на кого-то из соседей, которые явились с едой, слишком тяжелой для истощенных людей… Казалось, что у нее сорок глаз кольцом вокруг головы.

К тому моменту как Растум принял бразды правления, ему уже и делать ничего не надо было, просто приглядывать. Правда, и сама Ветана свалилась как подкошенная, но главное уже сделала. Ах умничка, какая же хорошая девочка… И как правильно поняла все тонкости момента! Конечно, она все сделала сама, но ведь он принял ее на работу! Учил, руководил, наставлял… И разве не заслуживает он награды за свою дальновидность? Еще как заслуживает! Вот и…

Размышления Харни прервал скрип двери. Ну что еще такое? Не могут обойтись без него? Дайте уж пожать момент своей славы! Предвкушение момента, пусть, но это не менее сладостно, чем сама награда.