Дар травмы. Как прожить травмирующие события и превратить их в точку роста

Взрослый человек все равно будет чувствовать потребность в защите и заботе.

Когда я прочитала книгу о нейроаффективной реляционной модели (Neuroafective Relational Model, сокращенно NARM) Healing Developmental Trauma («Исцеление травмы развития»), я почувствовала, что авторы лучше понимают, как люди реагируют на реляционную травму, чем те, кто составлял характеристику личностных черт в DSM.

Более того, люди, работавшие над последней редакцией руководства, решили вообще не включать в него «комплексную травму», поскольку ее симптомы слишком сильно пересекаются с личностными расстройствами, вместо того чтобы задуматься, не являются ли эти симптомы лишь следствием стратегии выживания.

Я заметила одну тревожную тенденцию: многие люди, пройдясь по контрольному списку симптомов СДВГ, приходят к выводу, что у них присутствует этот синдром. На самом же деле многие симптомы, приписываемые СДВГ, могут быть связаны с неблагоприятной обстановкой дома или чрезмерной нагрузкой в школе. Они могут быть вызваны повышенным тонусом и возбудимостью нервной системы. К их появлению могут привести определенное количество кофе или алкоголя. Они также могут быть следствием того, что человеку не подходит общепринятая организация учебного или рабочего процесса. Я ни в коем случае не хочу дискредитировать людей, страдающих СДВГ, однако знаю, что этот диагноз ставится гораздо чаще, чем следует, и ситуация только усугубляется. Молодые люди переживают о своем будущем из-за текущей финансовой и экологической ситуации. Действительно ли нам следует диагностировать это совершенно понятное беспокойство как патологию? Или же вместо этого нам следует признать, что мы не смогли обеспечить безопасность следующих поколений?

Кроме того, в DSM культура белых людей рассматривается в качестве основополагающей. Любые отклонения от западных практик здесь называются культурно-специфичными (этот термин используется в DSM для описания симптомов, связанных с различными культурными практиками). Вплоть до недавно вышедшего пятого издания все это попадало в категорию специфических синдромов. Теперь, по крайней мере, признается, что культурные особенности людей необходимо принимать во внимание. Мне, как человеку, который более двадцати лет проработал с иммигрантами и беженцами, очевидно, что DSM поддерживает точку зрения белой группы населения.

Многие из моих пациентов, выходцев из Южной Азии, испытывают физические боли, переживая тревогу или депрессию.

Я видела выходцев из Сирии и Ирана, которые жаловались на боли в животе и головные боли, но поскольку я уже многому научилась у этих общин, то знаю, как задавать нужные вопросы о стрессе и настроении. Кроме того, я узнала об удивительных системах верований – например, что во многих странах верят в анимистические практики, когда один человек может причинить другому вред через заклинание или порчу. В таких сценариях любое лекарство будет бесполезным.

Наконец, я переживаю из-за того, что DSM привязан к капиталистическим структурам. В нем рассматривается, является ли человек функциональным в мире, в котором заранее предполагается, что цель каждого – состоять в полноценных отношениях и найти традиционную работу. Чем больше я об этом размышляю, тем больше убеждаюсь, что цель нашей жизни заключается в поисках смысла и связей. Ни того ни другого на страницах данного руководства я особо не замечаю.

В этом и состоит моя главная претензия к DSM: в нем не признается влияние социальных условий и законодательных норм на многие из так называемых болезней. Действительно ли домохозяйки в 1960-х годах страдали от невроза, или же им просто недоставало личной силы и смысла? The Rolling Stones написали об этом песню «Running for the shelter of a mother’s little helper»[2]. Действительно ли современные женщины страдают от стремительно растущего уровня депрессии, или же они просто с трудом справляются со своими семейными, рабочими и социальными обязанностями, тщетно стремясь соответствовать «идеалу», который они видят в соцсетях, и боясь потерять права на собственное тело? Что касается людей, которые ищут спасения в наркотиках,вдруг их доступ к наркотикам – это происки тюремной индустрии, которой для процветания необходимо удерживать взаперти как можно больше людей? (Некоторые утверждают, что тюремная система – это не что иное, как современное рабство, потому что среди заключенных гораздо больше чернокожих, латиноамериканцев и представителей коренных народов, чем белых.)