Дар всемогущества

— Ты уверен, что тебе хочется сделать еще одного супермена?

— Я произведу в его мозгу незначительные изменения, но достаточные для того, чтобы он стал финансовым гением.

— Пора! — сказала она, потягиваясь по-кошачьи.

Под ее шелковой блузкой отчетливо проступили упругие груди.

— Угу, — отозвался он.

Джон и Марта совершали звездную прогулку. Они парили в пустоте вблизи галактического ядра, проскальзывая сквозь плотные сгустки звездных скоплений, вплотную приближаясь к черному сердцу галактики.

Джон на собственном опыте испытал огромное удовольствие от простой поэзии взрыва водородной бомбы.

Потом он наблюдал, как Марта простерла руки и играла с солнцем так же, как и человек с барельефа. Она держала звезду, вдвое большую, чем солнце Терры II, на ладони, а потом перекинула огненную сферу на другую руку, словно мяч, силой мысли стараясь не внести своими действиями сумятицу в движение близлежащих звезд.

Устав, они вернулись на ММ-3 и обнаружили, что Ля Кониус уже успел побывать на своей родной планете. Он рассказывал, как парил над Титаном на крыльях своей мысли.

— Они — насекомые, — говорил он. — А Тигиан — мир, кишащий этими насекомыми. Смешно подумать, что их раздирают амбиции, тщеславие и гложет зависть к сильным мира сего.

— А твоя семья? — спросила Марта.

— Не знаю, — ответил Ля Кониус. — Получилось так, что мне стало как-то на нее наплевать.

Ясномыслящий и Стелла, пресытившись наконец друг другом, нанесли визит на старую Землю, и состояние ее повергло их в уныние. Терроформистика была еще очень молодой наукой, и дело восстановления атмосферы продвигалось очень медленно и стоило больших денег. Они бы могли восстановить атмосферу и очистить океаны в считанные часы, но решили, что не настало еще время раскрываться.

Возвратившись на ММ-3, они очутились в идеальном климате, созданном их общими усилиями. Вместе с другими они собрались на последнем этаже высотного здания, чтобы поделиться впечатлениями. Когда в беседе был затронут вопрос о дальнейшем использовании своих сверхспособностей, Джон изрек: — Наши возможности все еще ограничены.

— Ограничены только недостатком воображения, — возразила Сесиль.

— Если ты можешь все, — сказал Джон, — покажи мне, как они устроили свою катастрофу 75000 лет назад.

— Зачем тебе это знать? — спросила Марта. — Это теперь не имеет никакого значения.

— А по-моему, все-таки хорошо, что мы ограничены в использовании нашей силы, — сказал Ясномыслящий. — Мне бы не хотелось, например, остановить расширение Вселённой и заставить ее вернуться в исходную точку.

— Я понимаю тебя, — поддержала его Стелла.

— А я не уверена, что не смогла бы этого сделать, отозвалась Сесиль. — Я уже знаю, что могу влиять на близлежащие галактики. Это пока.

«Надеюсь, тебе не придет в голову даже попытаться сделать что-либо подобное?» — в их тесную компанию единомышленников ворвался голос Одиночки.

Они уже давно забыли о том, что над их головами на борту «Паулюса» продолжали парить всевидящий и его хранитель. Они считали его ограниченным идиотом, упорствующим в своем нежелании присоединиться к ним, подставив себя под излучение сияния.

— Я жду, скоро ли вы снова проникнетесь интересом к действительно значимым вещам, — сказал Одиночка. — Вам не надоело играть в свои игрушки?

— У нас есть время!

«Оглянитесь вокруг, — продолжал Одиночка, — вы живете в чужих домах, спите на чужих роскошных постелях, пользуетесь вещами мертвецов. Шелест листьев в парке над вашими головами — слабый электрический ток, который генерирует Ля Кониус в затылочной области мозга. Вы живете иллюзиями. Вокруг вас нет жизни, а только призраки».

— Когда воробей сказал «чик-чирик», он подумал, что больше сказать ему нечего! — засмеялся Ля Кониус, подмигивая остальным.

— Почему, когда тебе, Ля Кониус, хочется изречь что-то мудрое, ты всегда обращаешься к цитированию древних. Неужели у тебя нет своих оригинальных мыслей? — сказал Одиночка.

— Я ощущала внутреннюю силу звезд, — вступила Марта. — Когда ты сможешь поделиться с нами подобными ощущениями, мы сможем говорить на равных и на более разумной основе.

«Разве я вам уже не друг?» — спросил Одиночка.

— Конечно же друг! — поспешила заверить его Стелла.

— Марта, неужели дружба уже ничего не значит для тебя? поинтересовался Одиночка.

— Конечно значит, старина. Конечно, мы все друзья.

— Нам нужна твоя мудрость, Одиночка, и нам без тебя скучно, успокаивала его Стелла.

— Сияние еще набирает силу. Открой себя его лучам, и ты станешь нам ровней, может быть, больше, чем ровней, потому что многократно возрастут твои же собственные естественные возможности. Тогда ты поймешь, почему мы думаем и ведем себя так, а не иначе, — сказала Марта.

«И мне придется танцевать с вами джигу и делать непристойные телодвижения?» — Ты сам будешь решать, что тебе делать, — Сесиль еле сдерживала раздражение.

— Действительно мы отдались заложенным в нас страстям. Мы испытываем новые ощущения, в которых раньше нам было отказано. Но у нас ведь еще много времени, да и какое значение имеют какие-то несколько дней! — сказал Ясномыслящий.