Дар. Золото. Часть 2

Звали мужичка Нухай. Пока он заливался соловьем, мы отобрали у его подельников боевой сельскохозяйственный инструмент; уложили Саню на многострадальную телегу; впихнули туда же заартачившегося Алабара, чтобы не смущал народ дырками в интересных местах; и устало пошли рядом, слушая разглагольствования Нухая. Теперь уже о дожде, о ветре, о сбившихся рыболовных буях на взморье и о многом другом, почти засыпая на ходу.

Глава 13.

1

- Знахарь у нас есть, как не быть. Знахарка. На отшибе живет. У леса. Только… - Нухай замялся, - не всех привечает. Да и страшна как смерть, уж не к ночи Косая будь помянута.

- Как это? - я даже почти проснулся, услышав что мужичок ответил Машке, - она может отказать больному?

– Может, - уверенно заявил Нухай, – Говорю же, страшна.

Поселение Малые Пятки встретило нас звоном колодезной цепи, мычанием пришедших с выпаса коров, визгом попавшего под хозяйские сапоги поросенка и пьяной песней подгулявших парней, в обнимку идущих с трактирных посиделок. Редкие огни уже загорались в оконцах приземистых домов, притулившихся к устью неширокой реки, впадающей в бухту Срединного моря.

Мы подходили к небольшому домику, стоявшему в лесу, чуть в стороне от села. Трое приятелей Нухая тихо смылись, как только мы свернули с торной дороги к дому знахарки, ему же деваться было некуда, телега оказалась его.

Всю дорогу косившая на нас испуганным глазом пегая лошаденка, обреченно остановилась у кривой калитки и тихонько заржала, давая понять, что дальше она с нами никуда и ни за что не пойдет. На её недовольное ржание выскочила откуда-то забрехавшая дворовая псина, с разбегу подскочила к заборчику, кинулась в азарте, и тут же, втянув носом воздух, отпрыгнула, заскулила, и шустро заползла под крыльцо.

– Вы тока молчите, - предупредил нас Нухай, - я сам говорить буду. Чтобы, значит, не погнала вас.

На собачий брёх загремела щеколда, скрипнула отпираемая изнутри дверь и на крыльцо вышла женщина. Довольно молодая, невысокая, в простом платье, теплой шали на плечах и… с огромным тесаком в руке.

– Кого там болотная принесла?! - громко спросила она, почему-то пытаясь разглядеть собаку, спрятавшуюся под кривыми ступеньками.

- Да я это, Нась, Нухай! - залебезил мужичок. - Тут от к тебе хворого привез. Не посмотришь? А то ить с падунца везу, не кончился бы.

– А ты что там забыл, пень с глазами? Да с каких это пор ты, всякую падаль подвизался подбирать?

Женщина стояла на крыльце, крепко сжимая в руке нож. Боялась чего-то? Или кого-то? Видно не очень жаловали ее селяне, раз защищаться приходится.

- Так ить надо ж по-человечески! -- попытался объяснить Нухай.

– Это ты-то по-человечески? – удивилась женщина, но нож опустила и пошла к калитке.

Подойдя, она быстро нас оглядела, задержалась взглядом на Сане, и приказала:

– В дом несите, – развернулась и спокойно пошла к крыльцу. – И самим нечего на холоде стоять.

Нухай облегченно выдохнул.

– Ну, всё, – засуетился он возле лошади. – Довез я вас, болезного пристроил, пора мне.

Я снял мешок. Серебро у меня в самом низу.

– Вот что, Нухай, – приобняв его, тихо сказал Машка. – Ты нас не бросил, довёз, потому скажу только тебе. Указ секретный вышел. Того, кто говорит, что видит всяких там демонов, драконов и вообще разных непотребных существ, в столицу отправлять. Там дом призрения один есть. Где опыты над душевнобольными проводят. На окнах решетки, чтобы они не убежали. Даже родственников не пускают.

– Так я ж своими глазами!.. – возмутился было мужичек, но Машка на него цикнул.

– Не ори. Мы же оттуда шли. Не видели мы никакого дракона. Может, тебе низкие тучки показались? Со мной тоже такое было. Думал, журавль летит, ан нет, облако. В горах облака низко стелются. Ты дружкам своим тоже передай. Семьи-то у них большие?

Даже в темноте было заметно, как мужик побледнел.

– Держи, – я протянул ему серебрушку. – Поделись с приятелями.

Мужичек зацепил монету, спрятал ее за пазуху и, шустро развернув всхлипнувшую телегу, помчался к селу, с лошадью наперегонки.

2

Дом знахарки был поделен на две половины. Одна жилая, из двух комнат, другая в одну комнату, где хозяйка принимала больных. Пахло травами, пряностями, хвойной смолой и чистотой. Посередине стоял длинный стол, на который знахарка велела положить Саню. Вдоль стены расположился еще один, узенький, скорее похожий на высокую лавку, где разместились разноцветные склянки, мешочки и горшки каких-то снадобий.

Машка, стоило ему войти в эту комнату, расчихался, захлюпал носом, и торопливо вытащив из кармана куртки грязный платок, шумно высморкался. Знахарка только насмешливо повела глазами в его сторону и обратилась ко мне.

– Вон, сзади тебя корзина, – показала она, – туда зверя положи. Там мой старый платок, твоему задохлику тепло будет.

Как она узнала, что у меня за пазухой ханур, не знаю, но спрашивать я не стал. Мне, честно говоря, и разговаривать-то не хотелось.

Не дожидаясь пока я пристрою Пончика, знахарка покопалась среди склянок, выудила из множества одну и вручила ее Алабару.