Дариен

Секрет Мазеровых шагов заключался в том, чтобы оставаться абсолютно спокойным. Многим не хватало целой жизни, чтобы научиться такому спокойствию. Артур понял, насколько это верно, в ту самую минуту, когда Микахель выполнял упражнение там, в мастерской. Физический контроль и сила равновесия – разумеется, но умиротворенность шла из подготовленного разума. Поэтому мальчик не стал паниковать, когда в него угодила очередная пуля. Он ведь знал, что вряд ли сумеет выжить, и теперь ему приходилось напоминать себе об этом, когда внутри начинал зарождаться страх.

Он продолжал карабкаться вверх, подпрыгивать, убивать, но противников стало слишком много. Он посмотрел на верхние ступеньки, на Бессмертных в белых накидках, которые опустошали револьверы, порождая грохот и дым. Он почувствовал, что неимоверно устал, в ушах шумело море. Он надеялся, что на ступеньках скользко не от его пролитой крови, но, наверное, это было именно так.

– Артур! – крикнул кто-то у него за спиной. – Это и впрямь ты! Мы идем.

Мальчик обернулся, продолжая двигаться и увертываться от вражеских клинков. Моргая, Артур смотрел, как Микахель, Донни и другие старшие мальчишки из мастерской проносятся мимо него. Они раздобыли револьверы и щиты и теперь держали их наготове. Но не все: Микахель был вооружен мечом и поднял его в знак приветствия, пробегая мимо Артура. Ни секунды не колеблясь, они бросились в атаку, а Бессмертные швырнули в них пустые револьверы и обнажили мечи: уж ими-то они умели пользоваться.

Артур сел на ступени и удивился тому, как много жидкости растеклось вокруг него. Чтобы рассмотреть ребят, пришлось повернуть шею, было ужасно больно, но он не мог не смотреть. Он видел, как Микахель убивает оставшихся солдат одного за другим точными экономными движениями, так хорошо знакомыми мальчику. Если бы Теллиус увидел это, он бы прослезился от счастья. Другие мальчишки бились не так искусно, но Микахель поднял мечом такую бурю, что стал похож на архангела, спустившегося на ступени с небес.

Артуру стало тяжело дышать. Воздуха не хватало, хотя раньше он никогда не задумывался о дыхании. Оно всегда было его частью, днем и ночью, несколько веков подряд. Он так многому успел научиться.

Он снова посмотрел вверх, меч выпал у него из рук и прозвенел по каменным ступеням. Мальчики вращали колесо гигантского механизма все быстрей и быстрей, и тот отвечал звуками, которых Артур не мог разобрать: его чувства начинали угасать. Все прочие шумы заглушил скрежет металла по камню: врата начали закрываться, до невозможности медленно, но с непоколебимой твердостью. С обеих сторон стены раздались новые возгласы, полные злобы и паники: Бессмертные уже сообразили, в чем дело. Кто-то успел ускользнуть, а офицеры продолжали отчаянно выкрикивали приказы своим подчиненным, призывая их подняться по ступенькам и снова открыть врата.

Артур смотрел, как ребята из мастерской добрались до верха лестницы и теперь стояли там, наверху, – Микахель был среди них. Донни крутил и крутил колесо. Как же быстро оно набирало скорость! Его напарник прикрыл себя и Донни щитом, когда снизу начали стрелять, и пули с грохотом отскакивали от металла. Остальные тотчас выстроились в линию, приготовив щиты, мечи и даже револьверы, глядя на борьбу, кипящую вокруг. Не все мальчишки сумели добраться до верха. Но те, кому удалось покорить высоту, торжествовали и издавали победные возгласы. Они выстояли против взрослых воинов и каким-то чудом уцелели.

Артур улыбнулся своим друзьям и рухнул на ступени. На мгновение он увидел яркий свет и услышал знакомый голос – голос матери, которая подарила ему жизнь, или глас самой Богини, он не знал наверняка.

– Иди ко мне, сынок, – произнесла она, и все закончилось.

Глава 19 Синяя Граница

Лорд Гандис Харт никогда прежде не скакал по городским улицам с такой скоростью. Но если бы он знал, как горожане Дариена будут разбегаться врассыпную, завидев несущихся галопом лошадей, то, быть может, попробовал бы проделать такое раньше. Любой другой ночью дорога от поместья Харт, что располагалось у восточной стены города в двух кварталах отсюда, заняла бы у него не меньше часа. Но теперь он со своими приближенными, пригнув голову, мчался по кольцевой улице с бешеной скоростью, как будто принимал участие в скачках.

Ему по-прежнему с трудом верилось в то, что происходило. Канун жатвы был его любимой ночью в году. Это же ночь празднества – и одновременно ночь, когда закон ослабевает и город балансирует на грани опасности и хаоса. Харты представляли шестую из Двенадцати Семей, и у них сложились собственные традиции празднования Кануна жатвы, включая распитие вина из огромного серебряного кубка в главном зале поместья: пили по очереди все члены семьи сразу после наступления полуночи.