Дарий

— Однако у Шавака и пехоты больше, чем у нас, — заметил Дарий, вглядываясь туда, где виднелись большие прямоугольные щиты пеших мятежников.

Над щитами топорщились тысячи копий, среди которых реяли знамена с изображениями драконов, разинувших пасть. Дракон был тотемом не только парфян, но и гирканцев и еще некоторых племен, обитающих на берегах Гирканского моря.

Дарий только сейчас оценил истинную силу противника.

— Все ли ты предусмотрел, Артавазд? — обратился царь к карану.

— Все предусмотреть могут лишь боги, — вновь вздохнул Артавазд.

— К счастью, боги на нашей стороне, — вставил Аспатин. «Ладно, — успокаивал себя Дарий, спускаясь с башни, — изменить уже ничего нельзя. Остается надеяться на опыт и умение Артавазда руководить войсками».

Дарию показалось подозрительным, что Шавак, имея численное превосходство, медлит начинать сражение первым, и поделился в Артаваздом своими подозрениями.

Артавазд указал царю на диск солнца, встающий над горами.

— Когда солнце полностью выйдет из-за гор, его лучи ударят прямо нам в глаза, — пояснил он. — Этого-то и ждет Шавак.

— Разве ему мало того превосходства, какое он имеет? — удивился Дарий.

Артавазд пожал плечами.

— Видимо, Шавака пугает наша решимость сражаться.

— Что ж, — сказал Дарий, — тогда мы начнем первыми.

Звуки карнаев привели в движение персидское войско.

Преодолев сухое русло реки, конница маспиев и пасаргадов устремилась на врага. На другом фланге в бой ринулась конница мардов, которых поддерживали кармании на боевых верблюдах. Грохоча колесами на ухабах, персидские колесницы помчались прямо в центр парфянского войска. Следом двинулась персидская пехота, прикрываясь щитами и непрерывно пуская стрелы.

На сей раз Дарий со свитой и телохранителями находился в середине своего войска. Царское знамя было прекрасно видно и персам, и мятежникам, которые все больше сближались с Дариевыми воинами. Стрелы парфян роем проносились над головами персидской пехоты и втыкались в землю, не долетая до ставки царя Ахеменидов.

— Мятежники метят в тебя, о повелитель, — предупредил Дария Артаоз, начальник царских телохранителей. — Если парфяне потеснят наш центр, то их стрелы будут долетать до твоего знамени.

— Что мне знамя, Артаоз, — усмехнулся Дарий. — Главное, чтобы стрелы мятежников не угодили в тебя.

Находившиеся поблизости воины засмеялись, оценив юмор царя. Им было известно, что Дарий и Артаоз — друзья с детства.

Удар персидских колесниц расстроил передние шеренги восставших, благо перед этим их сильно выкосили меткие стрелы персидских лучников. Мятежники стали спешно взбираться по склону холма, отступая к своему стану.

После короткого ожесточенного боя с мардами и карманиями стала откатываться назад и гирканская конница. Неповоротливые гирканские всадники в стеганых холщовых панцирях, пропитанных солью, не могли скакать быстро из-за того, что их кони спереди и с боков были защищены длинными войлочными чепраками, непробиваемыми для стрел и дротиков. Даже отступая, гирканские конники не нарушали строй и не бросали своих раненых, укрывая их в середине своего боевого строя, похожего на квадрат.

На другом фланге, где на пасаргадов и маспиев волнами накатывались отряды конных парфян, продолжалась упорная сеча. Парфянские всадники не имели щитов, ибо были облачены в очень прочные чешуйчатые панцири, ноги наездников были прикрыты металлическими пластинами. Такими же пластинами, нашитыми на длинные кожаные попоны, были защищены их огромные лошади, даже шеи и головы коней закрывали такие же скрепленные между собой пластины. Парфянская конница имела очень грозный вид, а при столкновении с врагом неизменно брала верх из-за своей неуязвимости. И ныне парфяне доказывали это, обратив в бегство маспиев и пасаргадов.

Чтобы поддержать отступавших, Артавазд послал против парфянской конницы мидян и марафиев, облаченных в такие же тяжелые доспехи.

Постепенно вся пехота и конница с обеих сторон была втянута в сражение.

На огромном пространстве безлесной, безводной равнины то сшибались, то расходились отряды тяжеловооруженных всадников, конные лучники на всем скаку стреляли из луков, проносясь по вершинам ближних холмов. Накал противостояния пехоты был таков, что некоторые знамена по нескольку раз переходили из рук в руки; воины топтали ногами мертвых и раненых, своих и чужих, желая любой ценой преодолеть вражеское бесстрашие собственным презрением к смерти. Персидские боевые колесницы, не имея возможности передвигаться по полю, уже заваленному грудами убитых, отошли в тыл.

Ратаэштар, отвесив Дарию низкий поклон, сообщил о своих потерях и о потерях, какие, на его взгляд, понес неприятель после двухчасового сражения.

— Как думаешь, Артаксеркс, выстоит ли Мегабиз? — спросил Дарий, нервно теребя рукоять акинака.

— Думаю, выстоит, — ответил Артаксеркс, — хотя оказать ему поддержку не помешает.

— Я уже послал на подмогу к Мегабизу Гидарна с тысячью «бессмертных», — сказал Дарий.

В этот миг примчался гонец и, не слезая с коня, прокричал, что приближается конница даев.