Дарим тебе дыхание: Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом

Шло время, и в конце августа она уже стала задыхаться. Пришлось положить ее в 50-ю больницу. Там ее подключили к кислороду, а от обезболивающих уколов она наотрез отказалась: «Не хочу становиться наркоманкой». Как справлялась с болью? Молилась и крестила больные места, и боль проходила. Мы дежурили у нее сутками по очереди. Она молилась непрестанно, а когда засыпала, просила, чтобы мы рядом с ней вслух читали акафисты или Евангелие: «Если не будете читать, я не буду спать, мне придется тогда молиться самой».

Приближались последние дни ее земной жизни. Всю последнюю неделю каждый день после Литургии к ней приезжал отец Димитрий. Он ежедневно ее причащал и два раза соборовал. И был рядом с ней каждый день все свое свободное время: с утра до вечера, до самого отъезда на вечернюю службу. Он приходил к ней в белом больничном халате, а в палате надевал вязаную епитрахиль и вязаные поручи (жена связала) — такая тогда была «конспирация».

На тумбочке около кровати стояла бутылка с крещенской водой и икона. Маленькая совсем, ее подарил Таисии отец Димитрий. Крошечная бумажная икона, наклеенная на деревянный квадратик. Дверь в палату приходилось постоянно держать открытой — чтобы воздуха было побольше. И все отделение слушало наши акафисты и молитвы.

Однажды утром к нам зашел лечащий врач: «У нас каждая утренняя пятиминутка начинается с вопроса — как там наша братия во Христе? Может, потише будете читать?» Потише не удавалось, ей нужно было слышать каждое слово.

Мой сентябрьский день рождения оказался днем моего очередного больничного дежурства. Как раз перед этим она пожаловалась, что совсем не может спать: «Попроси Батюшку Наума передать мне немного кагора». Кагора в тот день у Батюшки не оказалось, и он дал мне для нее бутылку портвейна: «А вы там не сопьетесь?» И вот я привезла мамины пироги, портвейн — приехала утром сменить Витю Дорофеева, который дежурил ночью, — и мы втроем отмечали мой день рожденья: пили Батюшкин портвейн из больничных маленьких мензурок с белыми рисками и ели мамины пироги. Помню, как она сказала тогда: «Приехала Катька и устроила праздник».

Через три дня снова было мое дежурство. Это как раз был день Крестовоздвижения, 27 сентября. Накануне отец Димитрий седьмой раз подряд ее причастил и сказал, что не сможет назавтра прийти, потому что у него престольный праздник. А я ехала из своего Подмосковья из последних сил, и мне было очень стыдно за свои помыслы. А они были о том, что я уже от всего безконечно устала. Пришла в палату, а там никого. Ночью она умерла.

Мне поручили покупать ей одежду — нашла простое коричневое вельветовое платье с белым воротничком в «Детском мире», белье, простые чулки. Я еще думала: а как же они будут держаться, чулки-то, наверное, нужно какие-то резиночки передать в морг; с кем-то посоветовалась, и мне сказали, что этого никто не делает, просто чулки и все.

Отец Димитрий благословил поставить гроб у него в храме, и мы читали там Псалтирь и днем и ночью.

Я сидела около нее в машине, когда мы везли гроб в церковь, и попросила ее за меня помолиться, и явственно услышала: «Пока ты за меня молись».

Ночью Вите Дорофееву приснился сон.

Будто на Небе в классе идет урок. За партами сидит полувоцерковленная интеллигенция: «Ну, вроде нашего правого хора», — и тут заходит Таисия с подносом — она принесла студентам еду. А преподаватель читает лекцию о Пресвятой Троице. «Но вот одна странность, — сказал Виктор, — она была с этим подносом в руках в аккуратном коричневом платье, но только почему-то со спущенными чулочками».

А кому-то из друзей она приснилась и сказала: «Вы не можете купить для меня цветов подороже?» Это, скорее всего, означало просьбу посерьезнее молиться за нее. Но на всякий случай отец Димитрий отправил кого-то на рынок за красивыми розами.

Утром Серафима поехала в Лавру к нашему старцу и сказала ему о смерти Таисии. «Таисия умерла!» — вдруг радостно воскликнул наш Батюшка. И сон Вити Дорофеева ему рассказала. А на следующий день, после похорон, я тоже приехала к Батюшке и сразу услышала, как он громко всем говорит: «Тут одна умерла, а теперь она проходит на Небе первую ступень созерцания — учение о Пресвятой Троице».

На отпевании в храм было не зайти — я никогда не думала, что столько людей соберется на ее похороны. Тут были и ее друзья по институту, и туристы-спелеологи, и ее товарищи по КСП…

«Мы все с вами читали о святых, которые жили в древности и были великими, — сказал тогда на проповеди у гроба Таисии отец Димитрий, — а вот лежит перед нами человек, который полтора года тому назад пришел ко мне с просьбой о крещении. А я отказался тогда ее крестить, такая у нее была неправильная жизнь. И вот за эти полтора года она стала настоящей христианкой и сподобилась непрестанной молитвы. Это и есть святость».