Дарёному коню в зубы не смотрят (ЛП)

Используй чуть больше слов, Грейнджер, - требует он, и она выдыхает горячий воздух через нос, впиваясь взглядом в его отвратительный почерк. Хорошо. Он хочет играть именно так? Она будет откровенна. Прямой, как доска, отлично.

Мне любопытно, почему ты не можешь справиться. Мне любопытно, почему некогда успешный студент, столь откровенно кичащийся своим магическим талантом, который никогда не отказывался от возможности проявить себя, мог бы найти такое важное заклинание настолько несговорчивым.

Она без колебаний посылает этот ответ. На самом деле, теперь она чувствует себя более комфортно, чем с предыдущими сообщеньями. Это всё равно что сидеть в знакомом кресле — возвращаться к своим старым привычкам. Колкости и издёвки.

Приятно к ним вернуться.

И это всё? — прилетает к ней послание, написанное более тёмными чернилами, чем раньше. Она практически слышит его язвительный тон, лающий на неё.

Ну…если он спрашивает.

И, возможно, мне любопытно, какую форму примет Патронус.

Это начинает тревожить её секретаршу Амелию — все эти послания летают туда-сюда, каждый раз с пергаментом более мятым и изношенным, чем был. Когда последний летит от Малфоя, Гермиона замечает, что девушка прослеживает траекторию с явными признаками удивления.

— Обговариваю детали контракта, — окликает её Гермиона, демонстративно закатывая глаза. Амелия кивает и заставляет себя рассмеяться.

И как только она отворачивается, Гермиона резко хватает пергамент. В этот момент ей не хочется анализировать свои эмоции. Не хочется думать о том, почему она может быть такой нетерпеливой. Даже взволнованной. Нет, она не станет думать об этом.

Насколько же ты высокомерна, Грейнджер. Так уверена в себе? — насмехаются его каракули. — Что заставляет тебя думать, что ты когда-нибудь сможешь научить меня, прежде чем иметь возможность увидеть его?

Она пытается не обращать внимания на то, как громко рычит, заставляя уголки пергамента распрямиться, чтобы нацарапать свой ответ. Её перо раз или два рвёт растрепавшийся материал.

О, я могу научить тебя, Малфой. Держу пари, это займет у меня меньше суток.

И, возможно, она отсылает его слишком быстро. Возможно, он вышел на встречу. Возможно, письмо перепуталось с сотнями и сотнями других, летающих рядом. Или, возможно, он игнорирует. Но его ответ приходит только через несколько часов.

Она уже заканчивает собираться, стараясь не думать об этом. Ещё больше стараясь не чувствовать разочарования, потому что это… ну, это просто смешно.

Но как только она решила переступить порог кабинета, его ответ действительно бьёт её прямо в нос.

И Гермиона благодарит небеса, что Амелия уже ушла, потому что никто не должен видеть, как она распрямляет этот сморщенный комок, некогда самолётик.

Что-то нервное или нервозное трепещет в животе, когда она смотрит на его слова, но видит что-то необъяснимое.

Докажи это.

Глаза пробегают по тёмным каракулям раз, другой, третий, пытаясь каким-то образом выявить его намерения из чернил.

Она проводит рукой по волосам, уже взъерошенным и спутанным оттого, что весь день возилась в них нервными пальцами. Он серьёзно? Или он шутит? Может быть он считает, что это просто блеф? Не может же он…

Глаза зацепляются за угол страницы, где та сильнее измята и согнута, так она замечает, что и на обороте что-то написано.

Переворачивает бумагу так быстро, нижняя половина отрывается начисто.

Да, — он написал. — Я серьёзно.

Её дыхание сразу становится прерывистым, нервно вырываясь из горла. Нет пометок ни о времени, ни о месте, а значит, она может только предполагать, что он имеет в виду сейчас. Прямо сейчас.

И она…

Что ж…

Чёрт, думает она.

Теперь это полный провал.

***

Она стучит дважды. Тихо.

Потому что теперь она уверена, без всяких сомнений, что это худшая идея, которая у неё когда-либо была. Точно так же, как она уверена, что в любую минуту сердце может выпрыгнуть из груди и мокро шлепнуться на пол возле кабинета Малфоя.

По крайней мере, ему придётся прибираться.

— Полагаю, ты всё ещё не Феликс? — сухо спрашивает он. И будь он проклят за то, что каким-то образом нашёл всю эту ситуацию забавной.

— Нет, — хрипит она. Конечно, это походит на карканье. Не тот уверенный в себе, волевой, женственный голос, который ей следовало бы использовать. Нет, конечно, нет.

На этот раз Малфой сам открывает дверь. И снова на неё обрушивается запах его одеколона, который взрывной волной преследует её, вырвавшись из кабинета.

— Хорошо, — коротко говорит он, оглядывая её с ног до головы. — Феликс мне не очень нравится.

И что это должно означать?

Она моргает, глядя на него. Сегодня он весь в чёрном. Она не уверена, почему отмечает это.

— Собираешься стоять здесь и глазеть весь вечер? — протягивает он.

— Если только ты не убёрешься с дороги. — язвительность, по крайней мере, срабатывает автоматически, когда он оказывается рядом. И слава богу за это, потому что остальная её часть почему-то подтормаживает.

— Прошу? — с наигранной вежливостью предлагает пройти внутрь.

Она усмехается и заставляет себя нырнуть под его руку, шагая с легкой небрежностью.