Дарители

Схимник долго и с интересом наблюдал за ней. Несколько раз он порывался задать ей вопрос, для чего, собственно говоря, она это делает, но потом вспомнил то, что открылось его взгляду, когда он вошел в «Пандору», вспомнил мертвую молодую женщину, которую выносили из убогой «гримерки» в «Черном бриллианте», вспомнил статистику из синей папки, составленную женщиной, погибшей задолго до того, как он узнал о ее существовании, и подумал, что ответ, в принципе, ясен. Что ж, пусть ищет, возможно, у нее получится, и тогда он узнает об этом первым.

В конце концов ему надоело смотреть, как Вита хлопает книгами и роется в бумагах, что-то бормоча, словно творит некие заклинания, и Схимник ушел на кухню. Он не боялся, что Вита воспользуется случаем и снова попытается улизнуть — сейчас она вряд ли думала об этом и, скорее всего, даже забыла о его существовании и о том, где находится. Он поужинал в одиночестве, достал из холодильника бутылку пива, выпил один стакан, налил второй, посмотрел на часы, и тут на кухню влетела Вита, встрепанная и с горящими, широко раскрытыми глазами. Она остановилась у плиты, потом описала круг по узкому пространству кухни, схватила со стола стакан с пивом, залпом выпила, с грохотом вернула стакан на место, после чего панибратски хлопнула Схимника по плечу.

— Ты такой славный мужик, Схимник, ей-ей солнышко! — сказала она, качнулась, и ее повело куда-то в сторону раковины, но Схимник успел поймать ее за руку и вернуть обратно.

— Ты здорова?!

— Да! Нет! Не знаю! Мне надо подумать! — слова выскакивали из нее, как теннисные мячики из специальной машинки. — Ты как, допускаешь наличие у женщины ума?! Ох, а может все это сплошная фантасмагория… а я не специалист… — Вита мотнула головой и ухватила себя за подбородок. Она вела себя словно пьяная, и несколько секунд Схимник ошарашенно смотрел на нее, пока не понял, что она действительно пьяна — каким-то собственным открытием и, похоже, даже не соображает, кто он такой. Схимник отпустил ее руку и ничего не спросил, чувствуя, что своим вопросом может отрезвить ее, и не ошибся. Вита еще немного покружила по кухне, потом подошла к нему и нетерпеливо потянула за запястье.

— Пошли!

— Куда? — Схимник не сдвинулся с места, лениво глядя на нее прищуренными глазами.

— Да пошли же, я тебе сейчас такое… хотя не знаю… я должна кому-то объяснить… вдруг ты еще и поможешь… да что ж ты сидишь, как пень?!! — она дернула сильнее, ее рука соскочила, и ногти прочертили по запястью Схимника две длинных царапины. Мгновение они молча смотрели на них — Вита — виновато, Схимник — сердито, потом она быстро вышла из кухни, а Схимник, улыбаясь про себя, двинулся следом. В комнате он хотел было опуститься в кресло, но Вита раздраженным жестом показала, что он должен сесть рядом, на кровать, после чего сгребла все бумаги на столике в одну бесформенную кучу, и ее лицо приняло отрешенно-торжественное выражение.

— Ты знаешь, что такое язык?

Схимник недоуменно пожал плечами.

— Ну, насколько мне известно, средство общения, хранения и передачи информации, управления человеческим поведением, неразрывно связан с мышлением… все.

Вита посмотрела на него с неожиданным удовольствием.

— Неплохо-неплохо, пожалуй, ты сможешь понять, — сказала она тоном доброго экзаменатора, старающегося выдавить ответ из зашуганного первокурсника. — Так вот, язык — это, конечно, система, но в нем не все можно свести к логическим противопоставлениям, поэтому система эта гибкая… Знаешь, один специалист в области филологии как-то сказал мне: «Язык — это живое существо, очень мудрое, очень восприимчивое и иногда даже очень опасное». Она оказалась права, здесь, — Вита выдернула из кучи бумаг слегка помятое письмо и взмахнула им в воздухе, — его использовали как живое и восприимчивое существо, только так, как, наверное, язык еще никто никогда не использовал. Его сделали особенным существом.

— Так, и каким же образом? — осведомился Схимник, взяв письмо из ее пальцев, но Вита сразу забрала его обратно, тут же совершенно нелогично сунув его ему под нос.

— Нет, для «каким образом» еще рано! Ты ведь читал эти письма? Что в них?

— Бред, — честно ответил он.

— А точнее?

— Бессмысленный набор слов! И бессвязный, кстати.

— Да, слов, то есть, единиц языка, каждая из которых является носителем смысла, обладает семантикой, и, являясь обозначениями предметов и явлений внеязыковой действительности, отражает связи, существующие между предметами и явлениями самой действительности… Это понятно?

— Если будет непонятно — я тебе скажу, — ответил Схимник с легкой улыбкой, вдруг подумав, что Вита своей увлеченностью сейчас напоминает ему Свиридова, маленького врача из волжанской клиники, который на любой вопрос отвечал длиннющей витиеватой фразой, состоящей из множества терминов, слов высокого стиля и придаточных предложений. Потом он убрал улыбку с лица и сосредоточился.