Дариус Дорван, наёмник (СИ)

'Вряд ли Лиден умеет притворяться настолько, — решил Дорван. — Вон, как его сразу перекосило. Ты уж извини сразу за две вещи, староста. Во-первых, за то, что я смог посчитать тебя связанным с варисургами. Ну и еще за то, что принес тебе очень плохую весть. И все же тебе лучше о варисургах знать, а уж как ты поступишь дальше, дело только твое'.

— Теперь о твоей просьбе, в которой я теперь уже не могу тебе отказать… — начал Дариус, но Лиден его перебил:

— Завтра поговорим, а пока отдыхайте. На берегу озера баня стоит, сразу как выйдете, так направо, — староста указал рукой на ворота в частоколе, находившиеся недалеко от дома. — Вечером можете попариться, грязь дорожную смыть, я уже распорядился ее истопить. Мыла у меня лишнего нет, но щелока сколько угодно. А за весть о варисургах спасибо. Хотя какое уж тут спасибо?

Едва Дариус вошел в дом, то сразу же услышал от Ториана:

— Гонорт, ты чего такой мрачный? Все как будто бы удачно складывается. Элика говорила, ее дед очень хороший врачеватель и должен Тацира на ноги поднять. Да и самая трудная часть дороги у нас уже позади. Сколько тут до торгового пути осталось? Всего ничего, а там еще чуть и в самом Фагосе будем.

Дариус согласно покивал головой — все так.

'Особенно для тебя все удачно складывается, — воспоминание об Элике укололо сердце его острой иглой ревности. — Поди уже и на вечер договорился встретиться. Да и знал бы ты, чего лечение Тацира будет стоить — жизни человека, возможно совсем безвинного'.

Баня оказалась хороша. Пусть и топилась по-черному, и к стенкам, покрытым толстым слоем копоти старались не прикасаться, но прокалена она была на совесть. Бист, лучше всех переносивший летний зной, к жару парилки за несколько лет жизни в Фаронге привыкнуть так и не смог. Быстро угорев, он несколько раз выскакивал на улицу окунуться в озеро, затем возвращался обратно. После четвертого или пятого его выхода, Ториан, поддававший парку на каменке, не вытерпев, обругал его, заявив, что он выстужает баню. Бист что-то пробурчал на родном языке, сполоснулся и ушел в дом, напоследок сказав, что жара в бане совсем неправильная.

Рядом с баней далеко в озеро шли мостки, но прыгать в воду с них не стали, посчитав неудобным. Как бы там ни было, не далее как сегодня, в озере утонул человек. И хотя тело из озера достали, посчитали, что негоже будет вести себя слишком шумно.

После бани, как нельзя кстати, их ждала немалая корчага хмельного меда, добытая неугомонным Торианом.

Выпили по кружке, помянув добрым словом медовара, до того медок оказался хорош. После второй кружки Дариуса немного отпустило, и он вспоминал Элику уже не с такой тоской. Кто же мог знать, что дальше ему станет еще хуже, намного хуже.

— Старшой, — обратился к нему Ториан. — Я тут кое с кем познакомиться успел, пойдешь со мной? Бисту нельзя, у него дома аж четыре жены остались, не дай его бог, хотя бы одна из них об этом узнает, а если все четыре? Галугу тоже, он одной рукой девку даже обнять по-человечьи не сможет.

Не выдержав, Торина заржал в полный голос собственной, так понравившейся ему шутке.

— Да и пьян он уже, — добавил он, отсмеявшись.

Что соответствовало действительности: Галуг, неутомимый ходок, на хмель был слаб, и начал клевать носом уже после первой кружки.

— В общем, мне и пойти-то больше не с кем. Ну так как? Я Миалле ничего не скажу, чтобы я лучшего друга предал!..

И Ториан рассмеялся вновь.

Дариус отрицательно помотал головой, нет.

'Ясно с кем ты там успел договориться, а другой мне и даром не надо', - с неожиданной тоской подумал он.

— Ну как знаешь, вместе у нас всегда все хорошо получалось, — с сожалением в голосе произнес Ториан, — а я все же пойду.

— Может, передумаешь? — с надеждой спросил он на пороге дома, уже наполовину приоткрыв дверь.

И Дариус покачал головой во второй раз.

— Ты это… — Неожиданно вдруг оторвал голову от стола Галуг, пристроивший ее туда щекой и уже задремавший. — Зови нас, если что, мы поможем.

После чего уронил голову снова на стол.

— Помощник, — ухмыльнулся Ториан, взглянул на Дариуса и вышел, прикрыв за собой дверь.

Не спалось. Ториан ушел уже давно, а Дариус все не мог сомкнуть глаз. Только он их закрывал, как тут же перед глазами ясно вставала картина — Элика и Ториан вдвоём, вместе, сплелись в единое целое, и она что-то жарко шепчет ему на ухо. Что-то очень бесстыдное, и в то же время такое сладостное. Дариус зарычал сквозь зубы, отчего Бист сел, а Галуг беспокойно завертелся во сне на лежанке, куда Дариус сам его и уложил.

Чтобы не тревожить их сон, Дариус вышел из дома, присел на ступеньках крыльца. Откуда-то из темноты донесся призывный девичий смех, показавшийся ему знакомым.

— Элика, — скрипнул он зубами.

Встал, подошел к частоколу, одним махом перескочил через него и долго шел в темноту, не разбирая дороги.

Рассвет встретил его на крыльце. Заслышав шаги, он оторвал голову от кулаков, в которые упирался лбом — возвращался Ториан.