Дариус Дорван, наёмник (СИ)

И потом, когда Дариус разговаривал с дедом о лечении Тацира, она исподтишка смотрела на него, а он даже ни разу не взглянул в ее сторону. А этот, его друг, Ториан, как он расписывал Дариуса, мол, он и воин грозный, и герой, и вообще человек, что таких искать и не сыскать по всему белому свету.

Ну, то, что он и герой, это она и сама сразу увидела, улыбнулась тогда Элика в подушку. Только разве же это главное? Главное, наверное, то, что когда смотрит она на него, сердце начинает биться чаще. Нравились ей некоторые парни, но чтобы так!.. Нет, такого у нее еще не было.

'А руки у него такие сильные, и в то же время такие нежные', - вдруг вспомнила девушка.

'Жаль, что день, другой и он уйдет, уйдет навсегда', - пришла ей тогда в голову следующая мысль, и от нее даже слезы на глаза выступили.

Элика совсем уже засыпала, поймав себя на мысли, что улыбается, улыбается тому, что завтра они встретятся снова, когда все началось.

Дед всегда говорил:

— То, что наш дом на самой окраине, это даже хорошо. И за частокол идти недалеко, и случись что, пожар, например, спастись будет легче.

Только не от этих, и Элика осторожно, не поворачивая головы, посмотрела на идущего рядом с ней человека в длинном одеянии с завязанными на затылке узлом волосами.

О жрецах бога Вариса она слышала много страшных рассказов, и от них сердце всегда сжималось так, что становилось трудно дышать. Говорили, что жрецы эти — варисурги, любят мучить людей, и стоны истязаемых ими людей звучат для них как самая волшебная музыка. А еще рассказывали, в своих подземельях они держат девушек для утех, а когда те надоедают им, то они попросту их убивают, принося в жертву своему жестокому богу. Как убивают и детей, от них родившихся. Нет, она не сможет пережить, если с ней случится такое, она не станет утехой для этих мерзких жрецов, у которых из человеческого только облик.

'Если со мной это все же случится, брошусь с высокой скалы', - твердо решила Элика.

Случиться могло еще ночью, когда в их дом ворвались варисурги. Она попыталась бежать, но этот длинный, худой, похожим на клюв носом, и наполовину закрытым глазом, идущий сейчас рядом с ней, легко догнал ее и повалил на землю, когда она успела уже выскочить из дома.

Элика с ужасом вспомнила на себе его вес, и его противные липкие руки, лазящие у нее под одеждой. Все бы и случилось, если бы не Тацир, согнувшийся почти пополам, ковыляющий, но с мечом в руке.

Варисург справился с ним легко, убив страшным ударом в грудь, а дальше ее спас только строгий окрик другого жреца, пообещавшему длинному снести голову, если он не будет заниматься тем, ради чего они сюда заявились.

— Все остальное потом, — ухмыльнулся он, — времени будет достаточно.

Этот, длинный все время держится рядом с ней, и взгляд у него такой, что сразу начинают дрожать колени.

— Ну что, сладкая, задержимся здесь ненадолго, а потом догоним? — услышала она вдруг его мерзкий голос, от которого сердце провалилось куда-то глубоко вниз. — И чего вечера ждать?

Варисург обнял Элику вокруг талии, другой рукой больно ухватившись за волосы, отклоняя ее голову назад, и заглядывая в глаза.

Элику передёрнуло от отвращения, а в глазах сами собой появились слезы. Она попыталась вырваться, но варисург держал ее крепко.

— Все вы поначалу дикие, — заявил варисург, ухмыляясь. — А потом становитесь такими послушными и угодливыми, что даже противно.

Он рванул Элику за руку, валя ее с ног в густую, колосящуюся траву. Элика вновь почувствовала на себе вес его тела, и изо-всех сил попыталась вырваться из-под дурно пахнущего каким-то смрадом варисурга.

— Люблю, всемогущий Варис, как я люблю, когда они сопротивляются, — прошипел жрец, заламывая ей руки за голову. — Но ничего, сейчас, милая, сейчас… Все у нас тобой будет хорошо, сладенькая моя, все будет хорошо…

* * *

Кайон Дугрис сидел у подножия статуи Вариса, с самым грозным видом державшего в руках гвизарму. Обхватив голову, он раскачивался из стороны в сторону.

'Ну почему, всемогущий, ты совсем перестал ко мне являться? — горестно думал он. — Как раньше все было хорошо… Ты являлся ко мне так часто, как только мне хотелось. Чем я тебя прогневил? Ну чем? Мало жертв в твою честь в последнее время принесено? Ну так сколько их должны быть в этом селение, в Лоринте? Много, очень много, и все они будут принесены тебе, пусть и не над каждым совершится ритуал. Они должны быть уже принесены еще прошедшей ночью. Так почему ты совсем позабыл обо мне? Ведь даже тройная мера стагиона не помогает мне увидеться с тобой'.

Кайон Дугрис в сердцах ладонью отбросил толстостенную склянку, на дне которой еще на палец оставался стагион — тягучая жидкость буро-зеленого цвета.

Последний раз Варис являлся к нему очень давно, еще весной, когда только сошли с земли снега. Грозный лик бога смерти на фоне багровых зловещих туч возник перед ним всего на несколько мгновений, а разочарованное выражение лица Вариса он не забыл до сих пор.