Дариус Дорван, наёмник (СИ)

— Нисколько, — ответил тот, вытирая руки куском ветоши, и поглядывая в угол кузни, где лежали сваленные в кучу несколько гвизарм варисургов. Видимо, ему не терпелось пустить их на дело.

— Заходи, если что-то еще понадобится, — добавил он уже вслед уходящему Дариусу.

Галуга Дариус нашел на берегу озера, недалеко от кузни.

— Держи, — протянул Дариус ему пружину не пружину, скобу не скобу.

Тот взял ее в руки и с недоумением спросил:

— Что это?

— Твое спасение от дурного настроения, — улыбнулся Дариус. Последние дни Галуг действительно ходил хмурым, и понятно с чего. — Тебе лекарь Сол посоветовал же руку разрабатывать, так вот, это то, что тебе нужно.

— И не бойся боли, — вспомнил он слова своего давнего собеседника, едва не оставшегося калекой.

Существовало и одно незаконченное дело, но когда Дариус повстречался со старостой Лиденом, тот поприветствовал его, и завел разговор о погоде, грозившая в скором времени проливными затяжными дождями — все приметы сходятся.

'Вот и ладно, — подумал Дариус. — Наверное, все разошлось само собой. Или же тот человек погиб, или что-то изменилось. Или Лидену теперь неудобно просить после смерти Тацира'.

Тацира похоронили на местном погосте, разросшемся в несколько раз после ночного визита жрецов бога смерти. Они стояли у подножия могилы, у поставленного в изголовье камня, и Дариус рассказывал подробности гибели Тацира, поведанные ему Эликой. Потом Бист шепотом прочел какую-то молитву на своем родном языке, после чего трижды тряхнул рукой, как будто бы чем-то посыпая могилу.

А сам Дариус вспомнил вечно уставшие глаза матери Тацира, худой, рано состарившейся женщины — как она переживет смерть единственного сына?

* * *

В последний день перед расставанием, Дариус не разлучался с Эликой ни на мгновение. И уже на исходе ночи, когда они без сил лежали, тесно обнявшись, Дариус, наконец, решился на тот разговор, который все время откладывал.

— Элика, — спросил он, бережно убирая локоны с ее лица, — ты будешь меня ждать?

Девушка поцеловала его, затем спросила сама:

— А ты вернешься?

— Конечно, вернусь. Вернусь, как только смогу.

Затем, помедлив, спросил самое важное:

— А ты пойдешь со мной, если я тебя позову?

— Глупый, — Элика погладила его по щеке. — Я пойду за тобой куда угодно. Захочешь — мы останемся здесь, решишь по-другому — только позови за собой, милый. Я пойду за тобой куда угодно, только бы вместе.

'Ну вот, — подумал Дариус, — стоило ли себя так мучить все эти дни. Ведь это так просто — спросить, и услышать тот ответ, который и хочется услышать'.

— Я очень боялась, что ты меня так и не спросишь, — неожиданно сказала Элика. — Что ты уйдешь, и все закончится.

Затем девушка приподнялась над ним, заглядывая ему в глаза:

— Но ты же вернешься, правда?

И столько в ее голосе было надежды, что сердце Дариуса переполнилась нежностью. И еще гордостью, что для такой девушки как Элика, он очень важен.

— Обязательно вернусь, милая.

Некоторое время они лежали молча, затем девушка поинтересовалась:

— О чем ты думаешь?

И Дариус ответил честно:

— Я мечтаю о том, как познакомлю тебя с матушкой Грейсиль, она мне вместо матери.

Элика улыбнулась:

— Я буду тебе хорошей женой, Дариус. Верной, нежной, ласковой, такой, какой ты захочешь. Тебе даже бить меня не придется.

Тут она не выдержала и прыснула от смеха.

— Только ты тут смотри у меня, — голос Дариуса приобрел интонации строго собственника. — Чтобы ни с кем!.. И чтобы даже в мыслях не было!

— Ну вот, — Элика сделала вид, что крайне расстроена. — Что, совсем-совсем ни с кем? Даже с хромым Лиденом?

И, не выдержав, рассмеялась, нежно проведя ладонью по его лицу:

— Глупый ты Дариус. Нашел о чем говорить.

Затем вдруг погрустнела:

— Скажи, Дариус, а там, в большом мире, много красивых девушек?

— Много, очень много, — легко согласился он. Затем, чувствуя, как напряглось ее тело, добавил. — Но ни одна из них не сможет сравниться с тобой. Ни одна. И никогда уже не сможет.

И Элика счастливо прижалась лицом к его груди.

* * *

Элика стояла, провожая взглядом уходивших Дариуса и его людей. Стояла и думала: если он оглянется, то все у них будет хорошо. А он уходил все дальше и дальше, своей легкой походкой, из-за которой она вначале и обратила на него внимание. Уходил и не оборачивался. А она все ждала, прижав сцепленные кисти рук к груди. И тогда, когда Дариус вот-вот должен был скрыться, спустившись с пригорка, он обернулся и помахал рукой.

Помахал, конечно же, именно ей, пусть и лоринтцы, вышедшие их провожать, стояли рядом, и тоже глядели им вслед.