Darkest Dungeon: Вечные узники

— … а может, и планировали, — едва слышно бормочет Вторая, легко улыбаясь. Первый медленно поворачивается в её сторону, вскидывая брови в удивлении и приоткрывая рот, но ничего не произносит; мало ли, что осмелевшая дама может сделать с ним за неверное словцо. Решив проигнорировать фразу своей напарницы, монстр обхватывает тонкие ноги Мерека и двигает к себе поближе, ибо тот в приступе истерики значительно отодвинулся от него. жертва не издаёт ни звука. Первый Терзатель молчаливо поворачивается на Вторую, а та, как будто поняв его без слов, снова прикладывает пилу к бледной руке уже чуть выше, в нужной позиции. Она не спешит резать, только наблюдает за мужчинами с лицом, что выражает крайнюю степень отвращения.

Честно признаться, женская особь была бы не против покалечить и монстра. Действия, что он совершает, слишком грязны, и ведь он даже не стыдится. Не стыдится наготы, не стыдится того, что вдавливает руку в грудную клетку жертву и двигает тазом резко, так, чтобы, кажется, причинить мученику под ним больше боли; не стыдится того, что Вторая видит и слышит всё это. Ему не стыдно. И раз уж ему не стыдно, то почему воительнице должно быть? Разве они не делают вещи в равной степени ужасные? Но женская особь не спешит резать конечность по новой, она, задумавшись, смотрит на волосы, что приобрели уже бордовый цвет из-за крови, на красное лицо жертвы, на его жалкое тело. Она никогда не ощущала подобного, но сейчас она просто хочет врезать Мереку. Перестать видеть, как эти глупые слезы скатываются по острым скулам. Хочется просто… закончить. И побыстрее. Вторая с каждой секундой сжимает руку жертвы все сильней, чувствуя, как кровь из открытой раны начинает пачкать её кожу. Охладевшие, синеватые пальцы мимолётно дергаются в конвульсиях, пока женская особь разглядывает сломанные на них ногти, ранки и царапины. Она морщится.

— Господь, помилуй же… — слышится со стороны безумный шепот Мерека, — Господь, прикончи же меня, — слова становится всё неразборчивей и неразборчивей, — я не вытерплю!.. — и вслед за этими словами слышится вскрик. Жертва принимает жалкую попытку вытащить руку, видимо машинально пытаясь потянутся к лицу и закрыть его. Он никогда больше не сможет сделать этого. Он никогда не сможет стыдливо прикрыть лицо руками, ибо их, чёрт возьми, не станет. И сейчас именно тот момент, который приблизит его к этому состоянию. Вторая прикладывает остывшую пилу с засохшей кровью на полотне и держит её на месте пару секунд. Она начинает вести рукой туда-сюда, не нажимая, заставляя мужчину взвыть, женская особь издает ненормальный смешок. Она чуть приближается к лицу Мерека, вынуждая насильника остановится и вопросительно посмотреть в её сторону.

— Твой бог не услышит тебя здесь, неразумный мужчина, — медленно произносит она, вторя ранее услышанному, и расплывается в злобной улыбке на считанные мгновения, а жертва замолкает, после чего громко всхлипывает. Хотел было он, наверное, снова взмолится, как его прервал возобновивший насилие Первый Терзатель. Вторая, после своих слов, с нажимом тянет пилу на себя и бледная кожа вновь разрывается, капилляры лопаются, а Мерек кричит своим противным, охрипшим голосом. Он шевелит губами, но не может произнести ни слова. Да и если сможет, то его никто не услышит. Точнее не послушает. Кажется, в этот раз женская особь пилит намного быстрее, что смогло довести Мерека до очередного болевого шока.

Монстр ненадолго останавливается, сжимая бока так сильно, что, кажется, оставит гематомы даже на внутренних органах. Он особенно резко и жестко вдалбливается в мужчину, громко вздыхает, перемещает правую руку на горло своего «любовника», вдавливая его в пол. Нет, нет, нет, нет, нет... Нет! Только не это, только не то, только!..

Онемевшие ноги еле-еле сжимают таз, стараясь хоть немного замедлить этот отвратный, болезненный темп, однако в один момент всё резко останавливается. Мужчина пытается вскрикнуть, хотя бы удивленно вздохнуть, но не может из-за твердой руки на шее. Он слышит усмешку.

— Можешь считать, что закончил.

Члены выскальзывают из анального отверстия мужчины с противным звуком, а монстр убирает руку с тонкой шеи. Пострадавший резко вздыхает. Он бы вновь заплакал, но не может, просто не может, кажется, слёз просто не осталось. Он слышит снисходительное цоканье своего мучителя.

— Думаю, нет ничего страшного в том, что я тебя чуть-чуть порвал, — усмехается, осматривая свои члены, что был в масле, сперме и крови, и чьё падение было вопросом пары минут. Вторая, мельком взглянув на сие действо своего напарника, поморщилась и издала нарочито громкое «мерзость». Но обоим так всё равно…