Darkness (СИ)

- Как же вовремя… - сдавленно прошептал Шерлок, отстраняясь и внимательно глядя на Джона. – Ты меня слышишь? Хорошо, мы… Черт, прошу, потерпи.

Холмс спрыгнул с постели, подхватив свои брюки и рубашку с пола, и выскочил из спальни, позвав Уилла и одевшись, а затем поспешил одеть и самого Джона, попутно пытаясь успокоить его, пока на того накатывала паника. Шепард влетел в спальню, словно ураган и, сыпля различными указаниями для Холмса, взял доктора на руки, неся его в просторную гостиную, в которой Шерлок уже сдвигал мебель, освобождая максимальную сводобную площадь.

- Что… происходит?

- Видимо, наш гений все-таки понял, что «выпустить волчонка из табакерки», - отозвался Уилл, кружась вокруг Джона, как заведенная юла. – Шерлок, морфий.

- М-морфий?

- Будет чертовски больно, мой друг. Холмс предусмотрел все возможное, это должно будет помочь, но сильно не рассчитывай на обезболивающий эффект.

- Джон? – Шерлок сидел рядом на полу, держа в руках металлический шприц с морфием. – Мне жаль что… Что все это происходит сейчас, так «вовремя». Ничего не бойся, я буду рядом, идет?

- Идет, - прошептал Джон, слабо улыбнувшись и чувствуя, как кости словно начинает выламывать изнутри, а мышцы разрываются, не выдерживая натиска.

Раздался крик, громкий и оглушительный, и доктор, рухнув на пол, начал хватать губами воздух.

- Началось…

========== XI. Живая легенда ==========

Крики, что оглашали комнату неустанной чередой, терзали детектива, который пытался всячески отвлекать Джона от невыносимых вспышек боли. Картинки перед глазами Джона расплывались в мутной пелене, а затем взрывались яркими фейерверками, которые ослепляли своими ядовито-яркими красками. Шерлок сидел на полу, положив его голову себе на колени, прикасаясь пальцами к лицу и светлым волосам, нашептывая бесконечное множество слов, которые должны были хоть немного успокоить его, отвлечь от того огня, который распространялся по всему телу, словно сжигая заживо. Шерлок знал, что боль первого превращения - самая сильная, и многие не могли пережить первой пытки, погибая прямо во время начальной стадии трансформации. Он подготовился - через юную мисс Хупер добыл морфий, много раз обсуждал с Шепардом возможность того, что Джон может начать превращаться прямо в квартире, знал, что гостиная - самая большая по площади комната, в которой молодой волк сможет провести хотя бы несколько часов.

Джон говорил, что если убьет кого-нибудь невиновного, то никогда не сможет простить себе этого.

Шерлок говорил: «Ты идиот. Я никогда такого не допущу».

Окровавленные ладони и алая кровь, капающая на темный пол, пробудили совсем недавние воспоминания, когда Шерлок превращался в том особняке во время торжественного бала. Тогда Джон, еще толком не зная его, остался с ним в одной комнате, рискуя собственной жизнью, и пытался хоть чем-то помочь. Сейчас Холмс делал то же самое – пытался помочь, облегчить боль, бездумно целуя искаженные болью черты лица и видя, как сквозь маску агонии пробивается слабая улыбка Джона, исчезающая со следующей фазой трансформации и очередной вспышкой боли.

- Шерлок, отойди! – раздался командный голос Шепарда, и Ватсон слабо кивнул, прошептав одними губами: «Иди».

Холмс нехотя выпустил доктора из своих объятий и отошел на несколько шагов назад, чувствуя на своих плечах грубые сильные ладони, которые удерживали его на месте, не давая возможности вернуться обратно.

Уильям рассказывал, что превратился после того, как погибла его семья.

Шерлок говорил, что он был укушен во время нападения на его семью, и что в волка он превратился через несколько дней, во время полнолуния, сгорая, как ему казалось, в предсмертной агонии.

Джон продолжал извиваться на полу, сдавленно и хрипло крича, и постепенно начинал терять человеческие очертания, чувствуя, что его тело неумолимо переходит в последнюю фазу обращения.

Шерлок говорил: «Когда скелет начинает принимать окончательную форму, а тело – покрываться шерстью, то у будущего оборотня есть все шансы выжить – самое трудное для него позади».

Джон спрашивал, какого цвета у него может быть шерсть?

Холмс смеялся и говорил что, скорее всего, коричневая или черная.

Крики затихли, и вместо Джона на темном окровавленном ковре лежал огромный волк, который тяжело дышал и слабо пытался подняться на могучие лапы. Нежно-голубые глаза, цвета топазов, внимательно посмотрели на мужчин, замерших посреди гостиной и также внимательно наблюдавших за оборотнем. Шерлок, подняв руки, сделал небольшой шаг в сторону волка, который своими размерами превосходил даже его самого, стараясь двигаться как можно мягче и не совершать резких движений.

«Ты смешной, когда чего-то боишься, - раздался голос в голове, и детектив облегченно вздохнул, слыша непринужденные нотки в приятном голосе Ватсона. - И кстати, это было более, чем чертовски больно».

- Понимаю. Как ты себя чувствуешь?

«Плохо, но мне уже не так больно. А еще ужасно сложно стоять на четвереньках, знаешь ли!»