Даркут. Великий перелом

Он шевельнул пальцами, нарисовав в воздухе круговое движение. Я ощутил свободу. Хункар пошел к кладбищу, хрустя по снегу и пояснив на ходу:

— Там остался ритуальный костер, который я развел, чтобы поймать тебя в первый раз. Пошли, погреемся.

— Не может быть! Ты все это придумал. Ир-Каан всегда желал людям добра! — крикнул я ему вслед.

Он шел дальше, не оборачиваясь.

— А как же иначе? Ир-Каан это суть зеркального Нижнего мира. Он искренне полагает, что несет людям добро и ради этого готов на все.

Я побежал к Тропе сальто. Я хотел посмотреть на Высший или Низший, и сам уже запутался, как там правильно, слой. А потом я снова застыл.

Хункар вернулся. Подошел вплотную, сказал:

— Ты потом давай, обратно. Ты вроде стоящий парень, есть проблески разума в глазах. Я тебе найду здесь интересные занятия.

Похлопал по плечу, добавил:

— На самом деле, мы все одно целое. Все миры. Так что не расстраивайся насчет вашего мира. Здесь все тоже самое.

И отпустил меня. Я постоял немного, глядя на Хункару в глаза, и ответил:

— Если ты сказал правду, я вернусь к тебе и стану твоим слугой. Если нет, тебя не спасут никакие Кольца.

И побежал дальше. Что-то внутри подсказывало мне, что скоро я сменю господина.

Схватка

На рассвете войска выстроились друг против друга длинными неровными линиями.

Последний раз снег выпадал две недели назад. С тех пор стояли лютые морозы. Равнина между холмов Агаристана покрылась коркой тонкого льда. В самый раз, чтобы наказать, наконец, род агашери.

Селенг, один из основных претендентов на титул каана, сидел на белом жеребце гаура перед войсками. Он нахмурился, вспомнив, что ответил Горгуд, глава агашери, на предложение объединить силы.

— Пусть Селенг приползет на коленях и оближет мой зад, — сказал Горгуд посланникам. — И тогда я еще подумаю, стоит ли нам связать знамена.

После такого ответа не оставалось ничего иного, как выступить против агашери. Вежливость и скромность в степи всегда считали за слабость. Спустишь подобную дерзость и вскоре твои же люди перережут тебе горло.

Горгуд собрал под седлами семнадцать тысяч всадников. Немало, учитывая, что Агаристан занимал изрядный кусок Ташт-и-Даркут.

У Селенга большая часть войска завязла на юге, осаждая города, признавшие покорность ябгу Судани. Поэтому для показательной порки агашери он смог привести один тумен, всего десять тысяч воинов. Но плох тот полководец, что рассчитывает всегда побеждать числом. Селенг так и сказал вчера командирам-тысячникам:

— Один гвардеец бори справится с пятью обычными воинами. Я был командиром бори и лучшим из них. Если каждый из наших воинов будет сражаться, как бори, мы победим.

И вот сейчас, едва в буром небе показалось тусклое пятнышко Тэйанга, Селенг рассматривал войско агашери. Он выискивал слабые стороны во вражеском строе. С обеих сторон воины сидели на гаурах, потому что даркуты считали позором воевать в пешем строю.

От черной линии врагов на противоположном крае равнины отделилась темная точка. Поскакала к центру поля, превращаясь в всадника с копьем в руке.

— Поединок, — сказал Нарат-тархан, командир авангарда. — Они предлагают поединок. Кто пойдет от нас?

Схватки один на один перед началом сражения были традицией даркутов. Имена победителей и проигравших прославляли в песнях. Воины наперебой закричали, предлагая свою кандидатуру. Но Селенг уже назначил бойца.

— Датун-багатур, — крикнул он. — Иди и принеси его голову.

Но одноглазый Датун, ближайший помощник Селенга, опустил голову.

— Повелитель, мой гаур повредил копыто. Он может подвести в решающий миг.

Селенг обернулся и посмотрел на ослушника. Лицо вождя побледнело, ноздри раздувались, рот сжался в тонкую полоску. Датун молчал.

Но Селенг просто рассмеялся.

— Хорошо, пусть идет Бахдасар. Не хватало еще, чтобы твой гаур, Датун, поскользнулся на собственном дерьме и ты вылетел из седла.

Гвардейцы бори и помощники из свиты Селенга тоже рассмеялись. Датун молчал, опустив голову.

— Благодарю, повелитель! — зычно крикнул Бахдасар, мощный воин, издали похожий на гору. Он ездил на толстом гауре. На прошлой охоте Бахдасар в одиночку отбился от квинкана, схватив его за пасть и разорвав надвое. Он ударил гаура ногами и медленно поскакал вперед.

Селенг прекратил пристально рассматривать Датуна и повернулся вперед. Он продолжал улыбаться.

Бахдасар скакал, поднимаясь и опускаясь в седле. В руке он держал длинное копье с широким лезвием, можно сказать, меч на шесте. Темно-коричневая кираса подскакивала на плотном теле.

Воин агашери, тоже рослый малый, заметил его и помчался навстречу. Он держал копье с изогнутыми дужками у наконечника. Дужки позволяли стаскивать всадника из седла. Воин опустил копье, нацелив его на Бахдасара. На голове шлем с двумя изогнутыми рогами, на теле пластинчатая кираса.

Всадники быстро приближались друг к другу. Войска напряженно следили за ними. Из-под копыт гауров вылетали куски льда, смешанные с черной землей.

— Сейчас Бахдасар насадит его на копье от зада до глотки, — сказал Селенг.

Люди в его свите снова рассмеялись.