Дартмур

Бесполезно. Будь они вдвоем посреди огромного поля, Шам Дейвил все равно найдет, за что зацепиться.

Он лениво обернулся, словно перед ним надоедливое насекомое. Она привыкла к этому взгляду, и уже хотела отвернуться, как услышала злобное:

– Вот идиотка.

Тогда она решила, что он смотрел на ее шею, просто чтобы не смотреть в глаза. Она и подумать не могла, будто он станет беситься из-за татуировки! Точно больной. И что вообще значит его: «Ты не спросила разрешения»?

Все, хватит! Хватит думать о нем! Надо закончить патрулирование и идти спать. И надеяться, что Дейвил не сидит в гостиной.

Она вернулась тихо. Осторожно прикрыла дверь, чтобы ничем не выдать свое возвращение.

Свет в гостиной исходил только от камина. Полумрак не пугал, он будто правильный. До покалывания в пальцах хотелось набросать на пол подушек, сесть, и протянуть руки к огню.

Дейвил в спальне – свет прорезался вокруг закрытой двери. Повезло. Боже, она даже забыла дышать, пока осматривала гостиную. И утром, встав раньше Дейвила, покидала башню как вор: тихо и незаметно.

Тактика «не попадаться ему на глаза» неидеальна, но лучше ее придерживаться. Одно отступление вчера принесло… черт знает что. А то, чего она не знала и не понимала, она жутко не любила.

План был хорошим, пока она не вспомнила о совмещенном занятии с синими. Этого хватило, чтобы застыть посреди оживленного коридора.

В первый выходной всего одно занятие. И по закону подлости его поставили с синими. А ведь день так многообещающе начался.

В кабинет кристаллогии она пришла первой. Как же глупо жертвовать сном, заранее не изучив расписание. Вчера ей казалось достаточным выхватить слово «кристаллогия», не вникая в важные уточнения. Рассудила здраво: Дейвил не станет с ней говорить при свидетелях, если не запланирует набор оскорблений.

Чтобы не погружаться в воспоминания, радостно вспыхнувшие, стоило упомянуть одно имя, Феликса взялась за задание на следующую неделю. Когда в кабинет стали стягиваться ученики, она уже набросала план доклада, и стояла пометка «сходить в библиотеку».

За два дня предстоит многое успеть. Подготовка к празднованию выпала на выходные, больше этим заниматься некогда. В учебные дни слишком много дел, чтобы отвлекаться, а Горденгер наметила торжество на четверг. Ничего фееричного: танцы, пунш, веселье, и никакого крепкого алкоголя. И его, разумеется, кто-нибудь обязательно протащит.

Нетрудно догадаться кто. От лошадиного гогота Феликса внутренне сжалась, натягиваясь тетивой. Уоррингтона, если он решил посмеяться, можно услышать на другом конце вселенной, и счесть этот звук вестником апокалипсиса.

Порадовалась, что села на второй ряд, поближе к кафедре, а двое дегенератов обычно сидят на четвертом, сразу за Мими на третьем, а она – естественно – за Дейвилом. Черт. Его место ведь прямо напротив, через проход. Раньше это не считалось проблемой. Обращала на него внимания не больше, чем на других.

«Ничего не изменилось. Он сволочь и мудак, и недостоин даже взгляда».

Уговоры помогли.

Она откинулась на спинку, сдерживая зевок. Размеренное дыхание утихомирило беспокойный ум. Глубокий вдох и медленный выдох – необходимая медитация в условиях повышенного стресса.

Глубокий вдох…

Пронзительная боль от резко и широко распахнутых глаз убила весь смысл медитации. Весенняя свежесть вперемешку с миндалем, казалось, молекулами попал в кровоток. Моментально. Разнося по венам как чертов адреналин.

Боковым зрением видела усевшегося Дейвила.

Она не стала на него смотреть. Была бы возможность, век бы его не видела.

Гогот Уоррингтона затих на секунду, прежде чем его поганый рот снова открылся:

– Эй, Фоукс, у меня сотка на тебя стоит. Готова прыгать на мне с воплями: «О, да! Еще, еще! Да, да, сильнее!»?

Синие подхватили смех. Неужели им правда весело? Или боятся, что, если не поддержат его, он задушит их ночью своим животом?

– Судя по звуку, ты и один неплохо справляешься.

Холодный тон остудит кого угодно. Уоррингтон под это определение не попадает.

– Сука, готовься раздвигать ноги.

Она не обернулась, несмотря на порыв подойти к придурку и раздавить его свиные яйца. Геройский порыв мастерски маскировал страх, зашевелившийся щупальцами под кожей.

За семь лет она столкнулась с разными унижениями, но ни одно не шло в сравнение. Ему плевать, что она староста. Что она девушка, в конце концов.

У профессоров нет смысла искать защиты, на их слова ему тоже плевать.

– Джеф, блять. Я не хочу слушать о трахе отброса. Даже о несостоявшемся.

Дернулась на миг повернуться в сторону Дейвила, и замерла. Не стоит показывать, что ее как-то задевают их слова.

– Почему? Я бы послушала, – нежнейший голос Мими ударил гонгом.