Дарующая крылья

– Чтобы ответить, мне придется рассказать тебе историю появления моего народа и попросить тебя никогда и ни с кем не делиться тем, что ты узнаешь.

– Я клянусь, что сохраню вашу тайну, магистр О'Ринэль!

– Даже от напарника?

Я запнулась – всего на мгновение: согласиться с требованием утаить такие важные вещи от принца было непросто. Но… магистр имеет право решать, кому открыться, а кому – нет. Раз о том, что он – ирлинг, известно самому императору, то беспокоиться мне не о чем!

– Хорошо. Я клянусь, что ни словом, ни намеком не дам Беньямину понять о том, что узнаю от вас, магистр О'Ринэль, – поклялась я, невольно прижимая ладони к груди.

Мужчина кивнул, давая понять, что услышал мой ответ и принял его. Вздохнул, присел на краешек стола, уставился немигающим взглядом в окно, за которым постепенно вечерело.

– История моего народа начинается с Пришествия Тысячи, – заговорил он. – В хрониках того времени, которые мы бережно храним, говорится, что каждый из Тысячи был когда-то воином Небесной Рати и служил Триединому…

– Небесной Рати?! – я не смогла удержаться от удивленного восклицания.

– Да, Орнелла. В наших хрониках говорится, что вначале Триединый создал нас, но мы жили не на земле, а на Небесах, и служили самому Триединому. Среди нас не было ни мужчин, ни женщин. Мы не знали плотской любви, не рождались и не умирали. Наши крылья, наполняемые Дыханием Любви нашего создателя, носили нас одинаково легко и меж звезд, и над пустынными землями.

– Но как же тогда тысяча из вас оказалась там, в горах? – я поняла, что разговор будет долгим и тоже присела на краешек стола рядом с куратором.

Заметив это, мужчина усмехнулся уголком губ, а потом чуть расправил одно крыло и укрыл им мою спину и плечи. Мне стало приятно, волнительно и немного неловко от такой заботы и близости, но отстраняться я не стала, вместо этого легонечко погладила перья обнимающего меня крыла.

Куратор прерывисто вздохнул, поймал и сжал мою руку, заговорил снова:

– Триединый решил заселить созданную им земную твердь, сначала – неразумными существами, потом – разумными. Он создал много разных магических народов, разделил их на мужчин и женщин, даровал им возможность рожать себе подобных и наделил способностью любить друг друга – не только душой, но и телом.

Я поняла, что безудержно краснею, и прижала ладони к пылающим щекам. От нас, юных дев, никогда не скрывали, что между мужчиной и женщиной возможна телесная близость, но говорить об этом было принято только в очень тесном кругу: матери просвещали своих дочерей, а девчонки иногда обсуждали это между собой.

– Я вижу, тебя смущает этот разговор, Орнелла, – заметил куратор. – Может, хочешь, чтобы я не рассказывал дальше?

– Нет-нет! Я хочу знать все!

Взгляд магистра потеплел, по его красивым губам скользнула улыбка – но угасла, как только мужчина вернулся к рассказу.

– Дальше начинается самое, пожалуй, удивительное. Наши предки утверждают, что они, воины Небесной Рати, долго наблюдали за тем, как живут созданные Триединым мужчины и женщины, как любят друг друга – страстно и безумно. И однажды воины поняли, что тоже хотят познать женскую любовь. И тогда они отправились к Триединому с просьбой дать им возможность сойти на сотворенные земли, обрести плоть, чтобы любить и быть любимыми…

Куратор на миг замолк, и я тут же подняла на него взгляд:

– И Триединый услышал просьбы своих воинов, и внял им?

– Да, Орнелла. Но есть законы, которые не может нарушить даже Триединый. И Он объяснил Первой Тысяче, что, обретя тела, воины станут смертными, и что крылья, которые наполняла сила Его любви, смогут служить им только в том случае, если одна из земных женщин примет и разделит их любовь.

– Получается, – я пораженно уставилась на магистра О'Ринэля, что вы не можете летать, потому что...

Лицо мужчины помрачнело. Даже слабое сияние, которое я вновь начала было видеть, словно слегка угасло.

– Да, Орнелла, – подтвердил он сдержанно. – Я смогу взлететь только в том случае, если избранница моего сердца полюбит меня так же сильно, как я – её.

– Тогда… – я встретилась взглядом с магистром и утонула в зелени его глаз, – Тогда желаю вам, магистр, чтобы вы поскорее встретили женщину, которая наполнит ваши крылья ветром любви!

Куратор ответил мне странной улыбкой и протяжным вздохом.

– Ты очень добросердечная мистрис, Орнелла. Благодарю тебя. Однако, давай теперь все же займемся тем, ради чего встретились? Тебе нужно приручить свой Дар...

25. Романтика и стихии

История, которую поведал магистр О'Ринэль, заворожила меня настолько, что остаток дня я могла думать только о ней! Святая чаша! Слова куратора о том, что его крылья ждут дуновения ветра любви, показались мне одновременно и драматичными, и ужасно романтичными.

Сам куратор превратился в моих глазах в героя, который стоически сносит тяготы и невзгоды в ожидании встречи со своей избранницей. Ах! Как же, наверное, замечательно было бы оказаться на месте возлюбленной магистра! Можно даже не сомневаться, что более верного, пылкого и нежного мужа, чем он, среди людей просто не найти!