Дарующий звезды

Прокурор попытался заставить Нэнси рассказать о том, насколько уединенной была тропа (очень), как часто она там кого-нибудь встречала (редко) и сколько человек регулярно ездили по тропе (только Марджери или случайный охотник).

– Больше вопросов не имеется, Ваша честь.

– А еще мне бы хотелось добавить вот что, – повернувшись к скамье подсудимых, заявила Нэнси, когда секретарь суда попыталась проводить ее с места для свидетелей. – Марджери – хорошая, добрая девушка. Она привозила книги в любую погоду для меня и моей сестры, которая с тысяча девятьсот тридцать третьего года не встает с постели, а вашим так называемым христианам, пытающимся ее здесь судить, стоит хорошенько подумать, много ли они делают для того, чтобы помочь ближнему своему. И то, что вы все тут такие великие и важные господа, вовсе не означает, будто вы выше людской молвы. Она хорошая девушка. Вы тут творите ужасную несправедливость! Кстати, мистер судья, моя сестра просила и вам кое-что передать.

– Это, должно быть, Филлис Стоун, старшая сестра свидетельницы. Она практически прикована к постели и не может спуститься с горы, – шепнула судье секретарь суда.

Судья Артурс откинулся на спинку кресла, едва заметно выкатив на Нэнси глаза:

– Продолжайте, миссис Стоун.

– Она просила сказать вам… что всем вам гореть в аду. Ведь кто теперь будет привозить нам книжки о Маке Магуайере?! – отчетливо произнесла Нэнси и, довольно кивнув, добавила: – Ага, вы все будете гореть в аду. Вот так-то.

И когда судья снова застучал молотком, Бет и Кэтлин, сидевшие возле Элис, прыснули от смеха.

* * *

Несмотря на приступ общего веселья, библиотекарши покинули зал суда в подавленном настроении, с вытянутыми лицами, словно вердикт был всего лишь пустой формальностью. На сей раз Фред шел рядом с Элис; они периодически касались друг друга локтями, даже не замечая этого.

– Все еще может измениться к лучшему, когда слово возьмет мистер Тернер, – сказал Фред уже возле библиотеки.

– Возможно.

Когда остальные девушки вошли в библиотеку и закрыли за собой дверь, Фред спросил:

– Может, хочешь немного перекусить, прежде чем возвращаться домой?

Элис оглянулась на людей, продолжавших покидать здание суда, и в ней вдруг проснулся мятежный дух. Почему она не имеет права есть там, где ей хочется? Неужели это такой уж большой грех, учитывая все остальное?

– Фред, я с удовольствием. Очень мило с твоей стороны.

До дома Фреда Элис шла с высоко поднятой головой, на корню пресекая возможность любых замечаний в свой адрес, после чего они возились на кухне, стряпая еду, – точная копия семейной жизни, о чем ни один из них не осмелился заикнуться.

Они также не говорили о Марджери, или о Свене, или о ребенке, хотя все трое постоянно незримо присутствовали в их мыслях. Они не говорили о том, что Элис избавилась практически от всех вещей, которые успела приобрести после приезда в Кентукки, и теперь в хижине Марджери остался только один небольшой кофр: аккуратно подписанный, он ждал отправления в Англию. Они беседовали о качестве еды, о небывалом урожае яблок в этом году, о непредсказуемом поведении одной из новых лошадей Фреда и о книге под названием «О мышах и людях», которую недавно прочел Фред, о чем, по его словам, сильно пожалел, уж больно она была депрессивной, несмотря на все ее литературные достоинства. А спустя два часа Элис отправилась назад, в маленький домик в горах. Перед уходом она мило улыбнулась Фреду, поскольку не могла не улыбаться ему, а уже через несколько минут вдруг поняла, что, несмотря на внешнюю безмятежность, в ее душе теперь постоянно клокотала дикая ярость. Элис ненавидела этот мир, где ей не суждено было сидеть рядом с любимым мужчиной, и этот жалкий городишко, готовый навсегда искалечить три жизни из-за преступления, которое обвиняемая в нем женщина никогда не совершала.

* * *

Между тем события недели развивались ни шатко ни валко, что не могло не вызывать глухого раздражения. Каждый день библиотекарши занимали место в передних рядах, и каждый день им приходилось слушать показания различных экспертов, разъясняющих и анализирующих обстоятельства дела: что кровь на экземпляре книги «Маленькие женщины» принадлежит Клему Маккалоу, что повреждения мягких тканей лица, скорее всего, вызваны ударом той же самой книгой, и день за днем в течение этой недели суд выслушивал показания свидетелей, рисующих так называемый характерологический портрет личности Марджери. Дама со ртом, похожим на куриную гузку, заявила, что Марджери О’Хара всучила ей книгу, которую они с мужем могут описать как исключительно непристойную. Ну и само собой, Марджери ставилось в вину, что она недавно родила внебрачного ребенка и явно этого не стыдилась. А еще выступали всякие разные пожилые мужчины, в том числе Генри Портеус, которые сочли возможным дать показания о продолжительности кровной вражды между семьями О’Хара и Маккалоу, а также о низости и мстительности обеих сторон. Адвокат стороны защиты попытался разбить их свидетельства, чтобы сравнять счет: