Дарвиния

Бивак у безымянного ручья. Подъем стал заметно круче. Заснеженная горная цепь вдали. Островки леса, в основном минаретных деревьев с вкраплениями какого-то нового растения, небольшого кустарника с твердыми и несъедобными желтыми ягодами (Салливан говорит, это не настоящие ягоды, но выглядят они очень похоже). Постоянный холодный ветер отгоняет мухомаров, а может, им просто не по вкусу высота.

Постскриптум. Сидя в ожидании ужина и глядя в северном направлении, я как будто вижу всю Дарвинию в миниатюре: чудесный печальный гобелен из света и тени, сменяющих друг друга по мере того, как солнце клонится к западу. Очень напоминает Монтану – такая же бескрайняя и пустынная земля, хотя и не такая суровая; одетая нежной зеленью, щедрая и полная жизни, пусть и непривычная нам.

Каролина, я постоянно думаю о том, как ты ждешь меня в Лондоне, вынужденная в одиночку заботиться о Лили и терпеть изменчивый нрав Джереда и необщительность Алисы. Я знаю, как тяжко далась тебе моя поездка на Запад, а ведь тогда ты оставалась в родном Бостоне, где все привычно и знакомо. Надеюсь, все твои лишения окупятся сторицей, и когда мы наконец вернемся домой, мои работы пойдут нарасхват и я обеспечу обеим моим девочкам хорошую будущность.

В последнее время меня одолевают странные сны. Постоянно грезится, что я в военной форме, одиноко бреду по выжженному полю битвы, не разбирая дороги, в грязи и дыму. Очень реалистично. Прямо как настоящее воспоминание, хотя, разумеется, со мной ничего подобного наяву не случалось, а рассказы о Гражданской войне, которые я слышал за семейным столом, никогда не брали меня за живое.

Может, конечно, это экспедиционное безумие. Доктор Салливан тоже жалуется на странные сны, и даже Том Комптон нехотя признает, что стал хуже спать.

Но как я могу спать спокойно, когда тебя нет рядом? В любом случае поутру сны развеиваются. В дневное время все наши мысли – только о горах, чьи бело-голубые вершины теперь стали нашим новым горизонтом.

Том Комптон нес дежурство на рассвете, когда на лагерь напали партизаны.

Он сидел у дотлевающего костра с Эдом Беттсом, кругленьким человечком, который то и дело клевал носом. Беттс не знал, как сделать, чтобы его не клонило в сон. А Том знал. Следопыту не в диковинку были ночные бдения, как правило одинокие, когда приходилось стеречься грабителей или черных копателей, особенно если он охотился в угольном краю. Все, что нужно, это усилием воли отложить сон на потом. Это всего лишь мысленный прием, навык. Беттс им не обладал.

И тем не менее, когда в темной чаще полетели первые пули, это стало неожиданностью для обоих. Еще только начинало светать, и небо на востоке едва успело стать из угольно-черного чернильно-синим. Четыре или пять ружейных выстрелов грянули в унисон.

– Это еще что?! – вскинулся Беттс и тут же рухнул ничком с дырой в шее, заливая костер кровью.

Следопыт бросился наземь и принялся вслепую палить в сторону леса, скорее ради того, чтобы разбудить лагерь, нежели ради его защиты. Врагов он не видел.