Дарвинизм в XX веке

Признаки, которыми мы характеризуем класс млекопитающих, неоднократно формировались у разных групп. Высокая и постоянная температура тела возникла по меньшей мере дважды, независимо у млекопитающих и птиц. Была она, очевидно, и у летающих ящеров — птеродактилей. Один из описанных недавно летающих ящеров из юрских отложений Кара-Тау получил название сордус пилозус — нечисть волосатая. На его останках сохранилась мягкая шерсть — ясно, что холоднокровному животному шерстный покров ни к чему. Пустой сейф не запирают. К тому же крупному зверю с низкой температурой тела летать трудно, если не невозможно. Недаром у крупных бабочек температура тела в полете поднимается до 30° и выше.

Этого мало. В последнее время накапливаются данные, что динозавры — владыки Земли в мезозойскую эру — были теплокровными. Об этом свидетельствует отношение хищных и растительноядных форм в отложениях. Аппетиты холоднокровных ниже, чем теплокровных, поэтому хищников-рептилий при одной и той же кормовой базе может прокормиться больше, чем млекопитающих. Соотношение хищников и жертв в мезозое как будто указывает, что все эти гигантские тиранозавры и карнозавры обладали постоянной температурой тела.

Улей и муравейник в период развития яиц, личинок и куколок также имеют почти постоянную температуру, так что развитие молоди идет в стабильных условиях.

Еще Аристотель знал, что у некоторых акул имеется настоящее живорождение, когда зародыш развивается, получая питательные вещества от матери через образование, очень похожее на пуповину млекопитающих.

Живорождение для природы тоже не диковинка. Известны живородящие рыбы и пресмыкающиеся. У акул возникает нечто вроде плаценты, и развивающаяся молодь получает питательные вещества от матери.

Наконец, если можно так выразиться, «млекопитание» — отнюдь не исключение, характерное лишь для того класса, к которому принадлежим мы с вами. «Птичье молоко» — не только название популярных конфет. Голуби, например, вскармливают только что вылупившихся из яиц птенцов срыгиваемой жидкостью, по составу близкой к молоку. Но этот принцип возник много раньше. У красивой аквариумной рыбы из семейства цихлид — симфизодона — мальки держатся первое время буквально на поверхности самца, питаясь его кожными выделениями. Так что единственным действительно новым признаком млекопитающих явилось прогрессивное развитие нервной системы. Именно оно, по-видимому, в сочетании с другими усовершенствованиями, и послужило причиной расцвета млекопитающих и птиц в кайнозое.

Надеюсь, эти примеры могут свидетельствовать о том, что понятие ароморфоза относительно, как и все в сложном мире эволюции. До наших дней сохранил силу критерий прогресса, предложенный великим эмбриологом Карлом фон Бэром: дифференциация частей организма и специализация их для разных функций. Примитивные ракообразные имеют простейшие листовидные конечности, выполняющие все функции одинаково хорошо (или одинаково плохо). У высших ракообразных, например у речного рака, одни конечности приспособлены для осязания, другие — для захвата пищи и обороны, третьи — для пережевывания, четвертые — для хождения, пятые — для спаривания, шестые — для плавания. Человеческое общество в развитии также проходило подобные стадии — от примитивного натурального хозяйства, где каждый обеспечивает себя сам, до современного высокоразвитого, с появлением профессий, с разделением функций. Из этой аналогии ясно, что одной дифференциации мало. Параллельно с ней должна идти интеграция. Чем более специализированы части организма, тем точнее они должны быть согласованы друг с другом. Подобно тому как современное высокоразвитое общество не может существовать без сложных, порой дублирующих друг друга каналов информации, так и высокоразвитый организм нуждается в весьма сложных системах регуляции: внутриклеточной и межклеточной, межтканевой, гормональной и нервной. Дифференциация и интеграция — это две стороны одной медали, знаменующей прогресс.

Границы неограниченного прогресса

Есть еще один важный критерий прогресса — уход организмов от прямой власти внешних условий и создание своей собственной внутренней среды. Говоря языком кибернетики, это увеличение стабильности — гомеостаза в ходе эволюции. В истории любой группы организмов, в эволюции каждой системы органов, каждой функции можно проследить действие этого принципа.