Дары некроза

Предусмотрительный Шави оставил для него выдвинутое кресло возле «живого окна», показывающего то, что видел летающий «глаз». С наступлением темноты картинка поблекла, потеряла все цвета, кроме белого, черного и всевозможных оттенков серого. «Глаз» рассматривал ту часть пустыни, где раскинулся лагерь гетманов. Песок выглядел серым полотном, люди и манисы — белыми фигурками, огни костров — дрожащими черными цветками. Изобретатель заставил «глаз» кружить над ними.

Поначалу Роди с интересом наблюдал за перемещениями людей по лагерю. Угадывал, что делают гетманы в тот или иной момент, приближал и удалял картинку. Иногда хотелось направить летающего наблюдателя прямо на них и посмотреть на реакцию. Роди с трудом сдерживал смех, представляя испуганные лица разбегающихся в ужасе гетманов, сталкивающихся, падающих, путающихся в собственном оружии. Поборов искушение, он все же решил не рисковать. Неизвестно, сколько еще «глаз» осталось в запасе у корабля.

Но вскоре сидеть и смотреть на однообразные картинки в «живом окне» стало невообразимо скучно. Роди откинулся в кресле, сунул в рот полоску мяса и стал медленно жевать. Ночь только началась.

Время тянулось медленно. В голове практически не было мыслей. Он попытался занять себя хоть чем-нибудь. Пересел в свое любимое кресло, стал вызывать светящиеся прямоугольники, изучать изображенные на них символы, но понимал только те, что и так уже знал. А пробовать активировать незнакомые посреди ночи без поддержки Шави, когда рядом враги, — не лучшая идея. Некоторое время Роди вглядывался в прямоугольник с изображением ветряков. После того как он запускал их в последний раз, вытаскивая корабль из бархана, появилась надпись, перекрывающая другие символы, и сколько бы Роди ни тыкал в нее пальцем, результатов это не принесло. Ветряки не работали.

Вздохнув, он отключил прямоугольники. Еще немного посидел на «своем» месте и вернулся в кресло за столом. В «живом окне» ничего не изменилось, и вряд ли изменится.

Незаметно навалилась сонливость. Веки стали тяжелыми, перед глазами все поплыло, недоеденная мясная полоска выпала изо рта, подбородок почти коснулся груди. Роди дернулся и очнулся. Помотал головой, потер ладонью лицо. Взглянул на «живое окно» — белые фигурки на сером фоне. Ничего нового.

Глаза снова стали закрываться. Голова опустилась…

«Спать вздумал, гаденыш?!» — раздался неожиданно голос дяди.

Роди испуганно вздрогнул, чензирный матрац прилип намертво, не позволяя оторваться. А где-то рядом стоял разгневанный дядя. Слышалось его хриплое дыхание, доносившееся из серого сумрака. Паника заставила задергаться в бесплодных попытках оторвать от матраца хотя бы руку. Хотелось завопить, но во рту почему-то был чензир. Разбухший от слюны, он мешал не только кричать, но и дышать. Стало не хватать воздуха. Легкие жгло огнем. В сумраке появилось свечение, клубящаяся муть расступилась, явив взору лицо дяди, искаженное яростью. Его волосы горели пламенем, глаза сочились дымом.

«Это из-за тебя!» — злость насыщала каждое слово.

Дядино лицо надвинулось. К нему добавилась рука, с которой срывались огненные капли, падали Роди на штаны и рубаху, прожигали ткань, болью касались кожи. Пальцы тянулись к горлу племянника. Не в силах кричать, Роди мычал, продолжая дергаться. Когда черные от копоти ногти царапнули шею, ужас полностью поглотил его…

И Роди проснулся. Распрямился и сразу осмотрел себя, боясь увидеть следы ожогов. Не обнаружив их, он постарался унять колотившееся сердце и восстановить дыхание. Кошмар был настолько реальным, что во рту все еще чувствовался противный вкус чензира.

Роди вздохнул. Посмотрел на «живое окно». Не обнаружив существенных изменений, он встал и прошелся между длинными столами. Помахал руками, чтобы взбодриться, потянулся. Увидел на полу пустой смятый контейнер от золотистой жидкости, оставшийся после пирушки Шави, и решил наведаться в столовую, куда Айза перенесла часть коробок, чтобы не ходить постоянно за ними в коридор.

Взяв сразу пару контейнеров, Роди заглянул в казарму. Постоял в дверном проеме, наблюдая за спящими другом и возлюбленной. Подумалось, что свобода и жизнь дорогих ему людей стоят всех бед и несчастий, что пришлось пережить. Пошел назад в комнату управления. На ходу вскрыл ножом контейнер и по пути выпил половину жидкости. Плюхнулся в кресло, проверил картинку в «живом окне» — и замер.

Он мог ошибаться, но похоже, гетманов стало меньше, чем в последний раз, когда он смотрел на лагерь.

Отложив в сторону контейнеры, Роди приблизил изображение. Так, и ящеров поубавилось… Он с тревогой направил летающий «глаз» в облет лагеря. Куда могли отправиться гетманы посреди ночи? Вывод напрашивался только один.