Дары ненависти

– Вероятно, цену она хотела обсудить уже на втором нашем свидании, на первом же в основном болтала о перерезанном горле. Вашем, графиня. Дескать, не дрогнет ли моя рука и так далее… И, разумеется, я заверила ее, что не дрогнет, – любезно ответила ролфи на невысказанный вопрос пленницы. – Предполагалось, что из Саннивы я должна буду выбраться с ее помощью. Но встречаться с нею вновь в мои планы не входило. Закрытый экипаж, тайное убежище… Неужто я потащила бы свою добычу прямиком в гнездо диллайн? Я – Гончая моего князя, а не этой раззолоченной курицы. Право, мне не слишком нужны конкуренты. Так что вы очень удачно мне достались. Можно сказать, что я вас утащила прямо-таки из-под когтей других охотников. Признаться, вопрос возможной погони меня весьма тревожит сейчас. Как видите, за пределами нашего убежища вас могут поджидать другие опасности. Нас обеих.

– Другие охотники, говорите? – с сомнением спросила Джона. – А почему, собственно, я должна вам верить на слово, эрна Кэдвен? Вдруг вы тоже везете меня на смерть… Например, чтобы предать какой-нибудь вашей священной казни?

«Мы с нею говорим на разных языках, – напомнила себе ролфи. – Она – шуриа, дочь народа лживого и вероломного. Наверное, это все-таки не оскорбление с ее стороны… И она просто не понимает, что говорит и кому».

– Если бы мой повелитель хотел вашей смерти, он бы так и приказал мне, – снисходительно и терпеливо улыбнулась Грэйн. – Убить вас на месте и не подвергать себя ненужным сложностям. Однако он взял с меня слово, что я привезу вас живой. Я вас не убила. Так что, графиня, у вас никаких гарантий, кроме моего слова, нет. По-моему, его достаточно. Тех, кто подвергает слова эрна сомнению, на Ролэнси приглашают в Круг Чести.

«Круг Чести – это прекрасно, это, конечно, отличная гарантия от всех неприятностей», – не без сарказма подумалось пленнице Священного Князя, лорда-секретаря и честной девы-ролфи в придачу.

«Полагаю, что твоя хваленая дева не слишком искушенный похититель».

«Это еще почему?»

«Возвышенные разговоры о Круге Чести – удел дилетантов, дорогой предок».

Вслух Джона сказала следующее:

– Эрна, я вам верю. Вы производите впечатление честнейшей и благороднейшей девушки.

«А если я тебе подпою, благородная эрна, тебе понравится?»

– Я не верю вашему командиру… хм… я слишком наслышана о его коварном нраве. О, не надо смотреть на меня, точно на еретичку! Я всего лишь сужу по делам.

«Кровь Локки! Да что ты-то можешь знать о делах лорда Конри, как ты можешь судить его? Даже я этого не смею. Но то, что он сделал с отцом… то, что делает теперь со мной… Если это нужно Ролэнси, так тому и быть. Мой отец не пожалел жизни и чести, своей и моей, ради этого. Неужто я теперь предам его память, поддавшись льстивому шипению этой гадюки? Все шуриа – лжецы. А Конри… Ох, графиня, откуда тебе знать, что такое верность? Если мой лорд пожелает, я не только тебе, я себе горло перережу. И что у меня осталось, кроме верности ему? Землю он вернул мне, а честь… Честь моя и так принадлежала ему, и он вправе был распорядиться ею как угодно».

Грэйн даже глаза на миг прикрыла, вспоминая. Кровь Локки! Рэналд эрн-Конри. Почти столь же высок, как сам Священный Князь, но если служить Вилдайру Эмрису было сладко и легко, как самому Оддэйну, то Конри… Лорду-секретарю Грэйн служила по собственной воле, она сама это выбрала, прекрасно все зная о нем. И разве может теперь быть ложь между ними? Разве он ее не предупреждал?

Ну, надобно быть честной до конца. О капитане Нимрэйде лорд-секретарь ее все-таки не предупредил. Однако… Грэйн прикусила губу, внезапно осознав всю гениальность тактического хода эрна Конри. Ну конечно же! Потому и не предупредил! Разве сталкивалась она прежде с шуриа, разве знала о них что-то сверх того, о чем поется в старых песнях? Гибель Удэйна-Завоевателя, Проклятие Сигрейн – ведь тысяча лет прошла с тех пор! Все это было так давно, так далеко, что ненависть к подлым бесчестным шуриа стала уже слишком привычной. Ей необходимо было на своей шкуре испытать всю глубину змеиной мерзости, чтоб до конца понять, почему предки были столь безжалостны с Третьими. Не будь капитана Нимрэйда, разве не шевельнулось бы в душе Грэйн вполне естественное женское сочувствие к несчастной беспомощной пленнице? Да, конечно, для ролфи чужая слабость – это словно запах свежей крови, и волчья суть пробуждается мгновенно, требуя уничтожить жалкого, однако для Третьей, для изнеженной аристократки, графиня держалась удивительно стойко. Ее самообладание достойно было уважения по-ролфийски – священной казни, к примеру, с последующими погребальными почестями. Вот эрна Кэдвен, к слову сказать, с удовольствием и гордостью разложила бы для леди Алэйи высокий костер… Такой, чтоб пожарче горел. Чтоб наверняка.