Data: полтора столетия будущего

Лапки массажёра сняли боль. Дежурный hormigo помог Хосе принять душ. Следить за физкультурой и гигиеной надо было неукоснительно. Кресло-ложе не спасёт тебя от пролежней, если не будешь шевелиться, полагаясь лишь на Терезу и верных hormigas. Хосе вздохнул и закрыл глаза, отдыхая. Всё-таки ему было тревожно. Корабль будет ползти в инерционном полёте не менее шестидесяти лет. Хосе сейчас двадцать четыре. До пятидесяти без специальных операций ему вряд ли протянуть. Так уж врачи говорят, а они — сеньоры опытные. Остаётся около тридцати лет жизни…

Тридцать лет Хосе ещё мог следить за кораблём, реагируя на любые случайные изменения. А они — видит Бог! — бывают. Ведь не просто так произошёл сбой, вытолкнув корабль из подпространства обратно в пустоту за треть расстояния до конечного пункта! Посадка, разгрузка и так далее — всё это сделают разбуженные вовремя инженеры колонии. Справятся. Сообщение для ASTRA о случившемся Хосе отправил; колонистам тоже ещё оставит подробное послание. Маме, семье сообщил. Капсулу командира-пилота колонистам обратно возвращать теперь без надобности. И хорошо! Вместе с капсулой им останутся дополнительные hormigas, которые Хосе забрал бы с собой на обратный путь! Да и мощный бортовой компьютер «Тереза» им лишним не будет…

— Разбуди меня через два часа, Тереза, — не открывая глаз, попросил он.

— Хорошо, — тихо ответила Тереза. Hormigas Капитан преданно стоял рядом с изголовьем, — совсем, как часовой. Надо будет ещё поработать над его характером. Пусть он будет похож на Мохамеджана… хвастать будет Капитан, стихи читать будет Капитан… и песни петь.

Хосе представил себе, как проснувшись, Ольга будет ждать его приветствия. Он уже знал, что ей рассказать. Суровый, высокий и небритый мужчина в комбинезоне будет смотреть на неё покрасневшими от бессонницы глазами и, скупо роняя слова, сдержанно опишет случившееся. Он скажет, что после его смерти hormigas кремировали тело командира-пилота, развеяв прах в пространстве. Он пожелает Ольге и всем-всем-всем долгой и счастливой жизни. И закончит гордыми словами: «Живи, Ольга, так, чтобы твоим русским предкам было весело смотреть на тебя. Смотреть и гордиться! Храни тебя Христос и дева Мария! Прощай!»

Командир будет выглядеть таким, каким в мечтах Хосе всегда видел себя … каким он бы обязательно стал, не случись беда в его третьем полёте. Что ж, семья получит хорошую страховку — это очень даже неплохо, тем более, что после смерти отца в тюрьме, некому будет наложить лапу на эти деньги. И перед корпорацией ASTRA его совесть чиста — он уплатил свой долг сполна и достоин портрета на Стене Славы. А главное — колонисты восстанут из своего сна, почти неотличимого от небытия, и начнут трудиться, обустраивая новую родину… и красавица Ольга будет радоваться жизни под чужим ласковым солнцем.

Хосе улыбался. Он парил между сном и явью. Мягко шелестели кондиционеры. В воздухе плыл аромат цветов. Впереди Хосе ждали тридцать лет покоя. Его ждали книги и фильмы. Он хотел основательно углубиться в теорию — в конце концов он попал в Академию именно из-за своих математических способностей! Он будет программировать ninos hormigas, стараясь предусмотреть все возможные и невозможные ситуации, которые могут возникнуть после того, как он закончит своё блаженное бытие и роботы останутся одни. Он оставит все свои математические и программные разработки командору и совету колонии. Дева Мария, тридцать лет! За это время можно очень многое сделать, узнать, понять!

А когда Ольга проснётся, hormigo Капитан подарит ей три алых розы из оранжереи. От Хосе.

Тереза опустила температуру воздуха до двадцати пяти градусов. Капитан осторожно промокнул лоб Хосе. Пилот-командир улыбался, ещё глубже погружаясь в сны. Всё было хорошо. Он снова вытянул счастливый билет — один на миллион.

ИЗМЕНИТЬ ИСТОРИЮ

Сергей Прохорович с проклятьем спустил ноги с кровати. Уснуть теперь точно не удастся! Что за наказание с этими внуками — просидел вчера с Антошкой до одиннадцати вечера. Вроде и спать ложился нормально, и давление было не выше нормы, и таблетки необходимые выпил по расписанию… да только сна старику было отпущено всего до трёх часов ночи. Сиди теперь в кресле, лупай глазами в телевизор и жди, когда за окнами начнёт робко просачиваться серенький зимний рассвет.

Сергей Прохорович прошаркал на кухню и налил из термоса горячего пахучего чая. Невестка в своё время подсказала. Мол, чёрта ли вам, папаня, ночью у газовой плиты шарашиться, — неровён час опять, как в прошлый раз, заснёте и спалите ещё и второй чайник. Заливать с вечера чай в термос давно вошло в привычку, — и старик каждый раз вспоминал узкое лицо невестки и её тонкие поджатые губы. М-да, Галка, вот теперь и ты сама — бабушка. И ещё чуть-чуть и ты тоже будешь дряхлым призраком бродить по квартире, дожидаясь холодного, воистину старческого, рассвета.